– И губы тоже, – добавил Патрик.
Именно так в «Жан-Люке» говорят о моделях: лицо, фигура, губы, нос… Мы разбираем их по частям, как в детстве кукол Барби.
– Доктор Тейлор постарался, – вздохнула Кэтрин.
– Неужели коллаген? – ужаснулся парень.
– Угу.
– Не может быть, ей ведь всего двадцать!
– Доктор Тейлор говорит, что начинать можно в любом возрасте.
Кэтрин знает, что говорит. Манфред Тейлор, сокращенно Манни – бывший клиент Жан-Люка, а теперь, естественно, ее. Каждую среду он приходит в салон к десяти утра, чтобы подправить стрижку и закрасить несколько миллиметров отросшей седины.
– Южный Хэмптонс, – объявил водитель, остановившись на невзрачного вида стоянке. Я посмотрела в окно: на первый взгляд ничего примечательного: фитнес-центр, химчистка, небольшой продуктовый.
Вместе с нами вышли все пассажиры маршрутки. Машин вокруг столько, что, похоже, в Нью-Йорке не осталось ни души. Мужчины слегка за тридцать в дорогущих рубашках цвета фуксии или лаванды озабоченно поглядывали на винтажные «Ролексы», недоумевая, чем в это время могут заниматься их благоверные.
Девушки нашего с Кэтрин возраста приезжали на многоместных автомобилях, из которых то и дело доносился истошный визг.
– В складчину приехали, – тоном знатока отметила подруга.
– Как это?
– Они вместе арендуют дом, обычно недорогой, тысяч за тридцать – сорок…
– Долларов? – опешил Патрик.
– Ну да. Приезжают сюда каждый уик-энд, чтобы подцепить богатого мужа.
– С удовольствием занялась бы вон той. – Я показала на неудачно осветленную блондинку.
В этот момент у парковки затормозил «ровер», за рулем которого сидела сама Роксана Мидлбери.
– Эге-гей! – закричала она, помахав рукой. Бриллиант на безымянном пальце на секунду затмил полуденное солнце.
Я давно заметила, что посетительницы «Жан-Люка» делятся на две категории: те, на которых бриллианты смотрятся как придорожные камни, и те, кто умело сочетает дизайнерскую и массовую одежду. Причем изюминкой чаще всего бывает вещь, купленная чуть ли не на распродаже. Таким женщинам я искренне завидую, но, к сожалению, Роксана Мидлбери не из их числа.
– Эге-гей! – снова закричала она. – Что, заждались?
Мы сели в машину. В салоне новые кожаные чехлы и ни соринки, хотя у Роксаны двое маленьких детей.
– Простите, – хозяйка выехала со стоянки и лихо свернула на шоссе номер 27, – Карлос уехал за Никки с Норой, Роза за руль не садится, а мне пришлось закончить пилатес, иначе бы мой инструктор меня убил!
– Да нам и ждать не пришлось, – тихо сказала Кэтрин.
– Не беспокойтесь, я вам все возмещу! – пообещала хозяйка.
Так, что я вижу? Неужели у нее, бывшего инструктора по аэробике, целлюлит? Если Роксана узнает, то с ума сойдет и немедленно закажет липосакцию.
– Ваше приглашение – такая честь! – начал Патрик. – Не стоит ни о чем…
– У меня как раз есть три пригласительных на завтрашнюю вечеринку!
Патрик подтолкнул меня локтем. Мы ведь на пляж собирались… Ужас, у меня нет с собой ничего элегантного!
– Вечеринка будет не простая, а тематическая и называется «Хот-дог»! – восторженно верещала миссис Мидлбери.
Мы выехали с шоссе на залитую солнцем дорогу, вдоль которой стояли аккуратные домики с черепичной крышей.
– «Хот-дог»? – переспросила Кэтрин и украдкой подавила зевок. – Прошу прощения, в маршрутке было душновато.
– При чем тут сосиски? – недоумевал Патрик.
– Ха-ха-ха! Ну, ты даешь! – развеселилась Роксана. – Конечно, ни при чем! Мы устраиваем показ собачьей моды.
За тонированными окнами дома становились все больше, равно как и лужайки с шелковистой, аккуратно постриженной травой.
– Мой Клык будет в попоне от Бербери, – похвастала Роксана. Клык – белоснежная мальтийская болонка с розовым носиком. Его фотографии в «Жан-Люке» видели все, а совсем недавно миссис Мидлбери заказала потрет.
– Ух ты!.. – вырвалось у меня. Что тут скажешь? В Нью-Хэмпшире собак заводят с какой-то целью: для охоты, защиты, ухода за слепыми. А здесь собачонка размером с крысу щеголяет в одежде от кутюр. – А в «Калвине Клайне» кто-нибудь будет? – решила пошутить я.
– Наверное, пес Калвина, – задумчиво проговорила Роксана. – Конечно, будет смешно, если он оденет его, скажем, от Марка Джейкобса!
«Ровер» свернул на широкую, мощенную плиткой улицу, и, лишь когда за нами захлопнулись ворота, я поняла, что это не улица, а подъездная аллея.
– Ну, вот мы и прибыли! – пропела хозяйка.
Патрик ткнул меня еще сильнее. Вообще-то нам нравится Роксана Мидлбери. На фоне клиенток, которые гоняют нас как служанок, таким образом повышая самооценку, она сущий ангел. Выйдя замуж за Эдгара Мидлбери, Роксана так и осталась инструктором по аэробике и прекрасно понимала, что ей очень повезло. Мистер Мидлбери был финансистом в третьем поколении, богатым, как Крез.
Но мы даже не представляли, что на свете бывает нечто подобное. Листая глянцевые журналы, трудно представить истинный размер особняка или виллы. А тут высоченные изгороди, пруд с лебедями, а газонокосилка больше напоминает трактор.
Вот тебе и коттедж!
Наконец мы подъехали к особняку с резными деревянными дверями. Не дом, а французское шато!
– А кто там живет? – полюбопытствовала я, показывая на соседний каменный дом.
– Это дом для гостей, – пояснила хозяйка. – Там вы и поселитесь.
Нужно достать из багажника вещи. На фоне каменного великолепия шато Мидлбери любимый кожаный рюкзачок кажется жалким и потрепанным.
– Оставьте все здесь! – скомандовала хозяйка. – Багажом займется Карлос. Пойдемте, я покажу вам дом.
Роксана открыла резные двери, и каблучки изящных туфелек зацокали по черно-белому мраморному полу.
– Как мило! – проговорила Кэтрин, глядя на огромный портрет Мэрилин Монро.
Почему-то картина показалась смутно знакомой. Где же я видела репродукцию?
– Энди Уорхол, – гордо сказала Роксана. – А здесь библиотека! – Нас провели в овальный зал с куполообразным зеркальным потолком. – Спроектирована наподобие храма Дендур в музее Метрополитен*. Здорово, правда?
Мы согласно закивали, хотя только Кэтрин понимала, о чем речь. Что еще за храм Дендур?
От пола до потолка – книжные полки, заставленные толстыми томами с кожаными переплетами. Такое количество книг поразило меня даже больше, чем портрет Мэрилин Монро. Столько за целую жизнь не прочитаешь! Я представила, как поколения Мидлбери, рассевшись перед пылающим камином, передают книги от отца сыну, от деда внуку. Погладив кожаные переплеты, я попыталась достать одну из книг, но она не поддавалась.
