Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
…Обедать пришлось в компании с энергичной пожилой дамой, которая, с завидным аппетитом поглощая блеклый диетический корм, поделилась с ними услышанной нынче по радио информацией.
– И заметьте, – вещала она, для вящей убедительности поднимая вверх то ложку, то вилку, – выступал не какой-нибудь шарлатан. А доктор наук, светило отечественной медицины, забыла фамилию. И он сказал, что к сорока годам у любого человека – у любого! – скапливаются в организме каловые камни, а у некоторых залежи их достигают двадцати – двадцати пяти килограммов. Вы представляете? Остается только узенький проход для каловых масс – это вскрытия показали. Когда трупы вскрывают, – пояснила она для тех, кто не понял. – В результате под их объемом и тяжестью прямая кишка патологически удлиняется. А весь организм отравляется ядом. Вот почему так важно бороться с запорами, особенно хроническими. И вам, молодые люди, самое время этим заняться. Вот мне ваш цвет лица не очень нравится, – внимательно вгляделась она в Даника. – Вы регулярно опорожняете кишечник?
– Кишечник? – зарделся Даник, брезгливо отодвигая тарелку с остывающими колбасками люля-кебаба. – Займусь эти незамедлительно. Пойдем, Соня! Приятного вам аппетита, мадам. Надеюсь за ужином услышать от вас что-то не менее занимательное.
– Нет-нет! – замахала руками старая дама. – Я давно уже не ужинаю. Довольствуюсь на ночь кефиром, что и вам советую.
– Мы обязательно воспользуемся вашими рекомендациями, – заверила Соня, но дежурное блюдо – картофельные котлеты под грибным соусом (и хмурым Даниковым взглядом) – доела. Что же добру пропадать? Тем более она голодна, котлеты неплохи, хоть и дежурные, а про грибной соус еще Наполеон (или его не менее великий повар) сказал, что под ним можно съесть даже подметку.
Неизвестно, конечно, из каких грибов готовили императорскую подливку, а эта была явно из шампиньонов, но тоже съедобная, несмотря на их тепличное происхождение. Или где их там выращивают в таких невероятных количествах? В подвалах? Бледные копии своих роскошных природных собратьев.
Однажды на взгорке возле леса Соня нашла настоящие шампиньоны – толстые и упругие, кипенно-белые грибы с нежно-розовой подпушкой и потрясающим ароматом. А как-то в весеннем лесу, очарованная черемуховым дурманом, она случайно глянула под ноги и между двух поваленных сосен в жухлой прошлогодней листве увидела вереницу сморчков – впервые в жизни! Она даже не сразу поняла, что это такое, и осторожно тронула пальцем нежную, завитую тугими кольцами шляпку. Четыре гриба выстроились по росту – бордово-коричневые на бежевых резиновых ножках – вот уж воистину чудо природы, дар небес!
Соня тогда сделала из них соус неземной вкусноты. Даник, правда, есть его категорически отказался, даже пробовать не стал. Наверное, услышав опрометчивую Сонину фразу, что сморчки ядовиты и варить их надо, дважды сливая воду. И потом, когда она ела, урча от наслаждения, внимательно на нее поглядывал, словно ожидая, что вот сейчас она в судорогах свалится к его ногам с выпученными глазами и пеной изо рта.
Да Соня, собственно, и не настаивала, не понимая, как можно силой заставлять человека есть, если он не хочет? Особенно ребенка. Наверное, потому что имела на сей счет собственный горький опыт. Бабушка Констанция, памятуя, вероятно, о своем голодном деревенском детстве, готова была убить ее, но накормить, отдавая предпочтение манной каше – мерзкой бесцветной замазке, которую считала основным и непревзойденным продуктом.
Маленькая Соня стояла насмерть, как швед под Полтавой, но силы были не равны, и она подчинялась, требуя лука и черного хлеба, чтобы заглушить ненавистный вкус. Тогда-то, наверное, и зародилась ее любовь к луку, который она употребляла в больших количествах, разве что в компот не совала.
– Ты прямо как Буратино, – сердился Даник, решительно не разделявший ее пристрастий, и ковырялся в салатах, вилкой выбирая на край тарелки хрустящую сочную соломку. – Что за плебейство!
– Ах извините, сэр! – поджимала губы Соня. – Все время забываю о вашем благородном происхождении…
После обеда они гуляли по огромной территории дома отдыха и почти не разговаривали. Голодный Даник был погружен в собственные мысли, видимо, скорбел об опрометчиво отвергнутом люля-кебабе.
На улице заметно похолодало, Соня замерзла, никак не могла согреться и за ужином даже выпила немного коньяка, щедро оплаченного Даником. И от этого длинного дня, от коньяка, мороза и чистого воздуха вся разморилась, иззевалась, рано легла спать и уснула как мертвая, провалившись в глухую, теплую и мягкую пустоту.
Утро Даник провел в тренажерном зале. В двенадцать часов Соня освободила номер, отнесла вещи в машину и вернулась в его комнату, проникнув туда с величайшими предосторожностями.
– Поедешь после обеда, – милостиво разрешил Даник, и она согласилась, все еще надеясь на обещанный судьбоносный разговор, хотя уже прекрасно понимала, что никакого разговора не будет и быть не может. Просто под этим предлогом он вернул ее в свою жизнь. Или действительно собирался что-то изменить, но теперь, когда все и так возвратилось на круги своя, необходимость в этом отпала? И все покатится, как прежде, пойдет своим чередом. Но смешно же, право слово, чего-то требовать. И чего?..
С обедом они припозднились, на всякий случай избегая общества санитарно подкованной сотрапезницы. И только в начале пятого в сгущающихся сумерках короткого зимнего дня Соня засобиралась домой.
Даник пошел проводить ее к воротам и чуть не сломал себе шею, поскользнувшись на припорошенном снегом катке, в который превратилась вчерашняя лужа. Он исполнил на льду зажигательный танец, но на ногах удержался.
– Цискаридзе отдыхает, – засмеялась Соня.
– Не понимаю, что здесь смешного, – раздражился Даник, но тут зазвонил его мобильный, и он мгновенно сменил тон: – Здравствуй, малыш! Как дела?…Вот и отлично! Перезвоню тебе через несколько минут, ладушки?
Соня согнала с лица неуместно задержавшуюся улыбку и села за руль. Машина послушно завелась, но с места не тронулась.
– Ну, чего там? – нетерпеливо спросил Даник.
– Ты иди, иди, – отпустила она. – А то малыш уже, наверное, заждался.
– Перестань, Соня! Звонила дочка. Они сейчас с матерью в Египте отдыхают. Дело не в этом…
– А в чем же, интересно? – Машина натужно гудела, но стояла как вкопанная. В открытое окошко задувал холодный ветер.
– Понимаешь, я обещал жене тестя свозить ее сегодня в «Ашан». Отказать я ей не могу, и она уже, наверное, ждет, – нервно взглянул он на часы. – У них тут дача рядом…
– Я знаю, знаю. Иди, Даник, занимайся своими делами. Жена тестя – это святое. Ты же все равно не разбираешься в механизмах.
– Абсолютно!
– Ну вот и ступай. Не волнуйся, я справлюсь.
– Позвони мне, если что.
– Если что?
– Ну, я не знаю! – Он начал сердиться. Люди всегда сердятся, когда чужие проблемы ломают их планы или просто нарушают стройное течение жизни. – Если возникнут трудности…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
