— О нет, Хью!
— Пожалуйста, Мэри. Как подарок к помолвке.
— Ах, Хью. Это очень мило с твоей стороны. У меня уже есть подарок к помолвке. Она протянула левую руку с кольцом.
— Это подарок от моей бабушки. А ковер будет от меня.
— Ну… — Мэри заметила интерес мистера Парри к их разговору и сдалась. — Спасибо, Хью.
Хью внимательно оглядел гобелены, предложил сначала один, потом другой.
— Вот этот. — Мэри остановила свой выбор на гобелене синих тонов, которые будут хорошо сочетаться с синим отблеском черной дубовой стены.
— Хорошо. — Хью достал чековую книжку. — Это будет твоей личной собственностью и никакого отношения к магазину или тетушке Дайлис иметь не будет.
Мэри предпочла бы, чтобы он не упоминал имени тетушки Дайлис. Они с ней не общались с той ссоры в понедельник, если не считать телефонного разговора, когда Мэри во взвинченном состоянии позвонила в Коид-Деру и выпалила тетушке, что не собирается отказываться от помолвки.
Великолепный синий гобелен аккуратно уложили в багажник, а мистеру Парри оставили заказ для магазина с гарантией его доставки в двухнедельный срок. Мэри была довольна. Она сидела рядом с Хью, машина мягко катила к следующему месту назначения, к мастерской гончарных изделий в Кумбаче.
Здесь их встретил совсем другой запах — запах сырой глины, не такой острый, но по-своему запоминающийся. Мэри захотелось погрузить руку в густую лилово-серую массу, когда они наблюдали, как гончар формировал кусок такой массы в грубый шар, а потом поместил его на гончарный круг и время от времени смачивал руки в бадье, стоявшей неподалеку. Гончарный круг вращался, и руки мастера, казалось, ласкали глину, разглаживая, вытягивая ее кверху и придавая ей округлую форму. На ее глазах изделие стало высоким, а гончар все вытягивал его вверх и придавал ему окончательную форму. Наконец, гончарный круг остановился, на нем стояла высокая, прекрасно сформированная ваза.
— Ох! — вздохнула Мэри. — Как бы я хотела уметь так делать!
Гончар усмехнулся и что-то сказал Хью по-валлийски.
Хью перевел:
— Он говорит, что этим летом ты будешь слишком занята, а вот зимой можешь прийти сюда, и он тебя научит.
— Правда? Неужели он так сказал? Ах, Хью, передай ему, что я очень этого хотела бы. Нет, я скажу ему сама… — Она в восторге повернулась к гончару. — Diolch, — произнесла она, — diolch yn fawr iawn[5]. Большое спасибо!
Мужчина закивал ей, улыбаясь. Осторожно снял вазу с гончарного круга, отложил ее в сторону и принялся за новый кусок глины.
— Разве это не чудо? Ах, Хью, разве тебе не хочется тоже попробовать?
Он рассмеялся:
— У меня это не получится.
— Этого не знаешь, пока не попробуешь.
— Нет уж, гончаром в семье будешь ты, дорогая. Мы с гордостью расставим твои изделия вокруг дома.
Вокруг дома… их общего дома? Хью воспринимает это уже как реальность. Мэри поняла, что западня захлопнулась.
— Нам лучше пойти и разыскать мистера Вильямса, кажется, он здесь менеджер. Во всяком случае, я договорилась с ним по телефону, что мы будем в четыре, а теперь уже больше.
Хью опять заговорил с мастером по-валлийски.
— Гончар говорит, что он в офисе в другом конце мастерской. Пойдем, здесь можно пройти.
Мистер Вильямс с явной гордостью показал им гончарную продукцию своей мастерской. Мэри трудно было на чем-то остановиться. Ей нужны были небольшие вещицы и сувениры, отвечающие возможностям скудных кошельков, а также несколько крупных вещей, дающих представление о том ассортименте, на который может рассчитывать клиент, сделав специальный заказ. В ее маленьком магазине не было места, чтобы выставить много дорогих изделий. Она выбрала пепельницы, небольшие красочные вазы, несколько приятных маленьких синих солонок, на которых сбоку красовалась белая надпись «halen»[6], словно выведенная сахарной глазурью на торте.
Мистер Вильямс постоянно подчеркивал свое желание во всем взаимодействовать с ними.
— Вы можете нам все это поставить через две недели?
— Непременно. И я желаю вам всяческих успехов, мисс Райланд, а также счастливой помолвки с мистером Тревором.
— Спасибо.
Какие они здесь все добрые!
— Пожалуйста, примите этот маленький знак наших лучших пожеланий… — мистер Вильямс протянул красивую пепельницу прекрасной формы, — для вас и мистера Тревора.
— О, она замечательная! Большое спасибо.
— Ну вот, теперь у тебя есть что сложить в нижний ящик комода, — подшучивал над ней Хью, осторожно ведя машину вниз по круто петляющей узкой дороге, соединяющей деревушку Кумбач с шоссе внизу.
— Нижний ящик? А, понятно, ты имеешь в виду ковер и эту пепельницу. До сих пор это называют нижний ящик?
— В Англии уже, наверно, нет, не знаю. Но в Лланллоне это определенно нижний ящик. Каждая юная девица начинает собирать вещи для своего будущего дома с довольно раннего возраста, и, где бы она их ни хранила, это все равно называется нижним ящиком. Помню, у нас когда-то была служанка, каждое Рождество мама делала ей подарок, а она складывала все в «нижний ящик».
— Осторожно, Хью!
Он едва успел свернуть в сторону. Красный почтовый фургон, с которым они чуть не столкнулись, пролетел мимо, водитель возмущенно посмотрел на них. Хью с трудом пришел в себя.
— Трудно следить за дорогой, когда такая прелестная невеста сидит рядом с тобой.
— Твоя прелестная невеста откажется ехать с тобой, если подобное повторится. — Мэри постаралась произнести это мягко, но сердце билось тревожно.
— Тогда давай останавливаться каждые десять минут. Если я буду одну минуту целоваться с тобой, то смогу следующие девять минут удерживать свое внимание на дороге.
— Думаю, будет лучше, если ты просто будешь вести машину и заставишь себя на этом сосредоточиться.
— Мэри! — Его голос стал резким. — Теперь ты заговорила как племянница тетушки Дайлис.
Он нажал на педали, и машина рванула вперед.
— Хью, пожалуйста, сбавь скорость!
Хью слегка сбавил скорость.
— О боже, Хью, сбавь скорость!
Узкая дорога круто поворачивала каждые пятьдесят ярдов. Что с ним происходит?
Внезапно Хью остановил машину и повернулся к Мэри. Он был бледен.
— Ну, теперь ты дашь мне поцеловать тебя?
Мэри почувствовала, как кровь отлила от лица, но Хью этого не заметил. Он наклонился и поцеловал ее. Затем спокойно повел машину к Лланллону.
