Кэйдж плотно сжал губы. Дед упрям, узко мыслит, но в проницательности ему не откажешь. Сказать ему, что они с Дженной были влюблены, будет ложью, что навлечет позор на его имя и род. А правда — он расплачивается за Дар Жизни, в глазах Кэйджа эта женщина еще и вполне достойна уважения — только даст старику возможность оправдать свою нелюбовь к Дженне.
Кэйдж потянулся и взял еще одну бутылку с водой, потом поднял глаза на деда.
— Ничего из того, что я делаю, не навлечет позора на мою семью. Соглашение между мной и Дженной — наша проблема. А теперь, извини, я хочу отнести моей жене попить.
— Не спится?
Дженна оторвалась от созерцания освещенного лунным светом луга и обернулась к Кэйджу.
— Да вот все вертелась, крутилась. Решила встать. Ты как?
Он открыл холодильник, комната осветилась.
— Пить захотелось.
От их искусственного, подчеркнуто бодрого диалога у Дженны заломило зубы. Именно так они общались после ночи танцев целую неделю.
Поцелуй все изменил. До того их отношения развивались еле-еле, они стали чем-то вроде друзей. Тот всплеск чувств постоянно напоминал о себе, стоило им сойтись вместе, но оба с величайшим искусством притворялись, что ничего не случилось. Кэйдж перестал прятаться в стойле и мастерской, заполняя время работой, и, казалось, радовался возможности коротать вечера с Дженной и Лили.
Но после тех яростных мгновений, проведенных в объятиях друг друга, он успешно отошел практически на первоначальные позиции.
Кого она обманывает? Ведь тоже немало потрудилась, чтобы отступить, сохранив лицо. У нее было чем заняться — Лили, заказы клиентов, создание нового художественного сайта.
Она специально загружала себя. Жесткое расписание оставляло немного времени для сна. Она стала избегать сна, боясь фантазий, приходящих с ним. Провокационных видений бронзовых рук Кэйджа на ее белой коже, страстно целующего ее, не отпускающего целыми ночами. Утром она вставала разбитая, наполненная неудовлетворенностью.
Одна из ночных фантазий разбудила ее час назад. Поворочавшись и попробовав изгнать мысли о Кэйдже, она сбежала. И уже битый час бдит у окна кухни. Лунный свет падал на его белую футболку. Когда он осушил и поставил пустой стакан на стойку, грива черных волос упала на четко очерченный бицепс.
Ток, проходящий между ними, зазвенел в воздухе вокруг нее громко, как встревоженный шмель. Хорошо бы это и был шмель, тогда можно было бы прихлопнуть его или выгнать прочь. Но от соблазна так просто не отделаешься.
— Как сегодняшнее собрание? — спросил он.
Дженна днем встречалась с Советом старейшин и группой художников Сломанного Лука. Надежно усадив Лили на бедро, она стояла посередине комнаты и излагала свои идеи относительно сетевого сайта, перечисляла требования к загружаемым изображениям, объявляла дату, когда сайт должен быть готов. Они обговаривали предложения, распределяли работу, обсуждали, на что пойдет доля рода. Дженна быстро усвоила, что у ленапе принято часть денег вносить на благотворительность, поэтому предложила пожертвовать на это и часть средств, вырученных за картины сестры и зятя.
— Они согласились с моим предложением назвать сайт «Светлячок». В память Давида. Все были так воодушевлены, — сказала она. — Кроме твоего деда. — Она вздохнула. — Мне кажется, что бы я ни делала, ему не нравится.
Кэйдж заложил руки за голову, потянулся. Дженна старательно смотрела в сторону.
— Ему трудно угодить.
Прислонившись к углу стойки, Кэйдж скрестил руки на груди. А ей снова пришлось решать, куда деть глаза, лишь бы не уделять излишне пристальное внимание движениям его мускулистого тела.
— На этой неделе ты работаешь допоздна.
В его голосе звучала неподдельная забота. Такого ей давненько не приходилось от него слышать, и это застигло ее врасплох.
— У тебя горел свет. И стучала клавиатура.
Ей оставалось лишь согласно кивнуть. Она очень хотела спросить, что он делал так поздно, но не стала.
Звенящее напряжение росло. Пристальный взгляд Кэйджа подтверждал, что он это тоже сознает.
— Дженна, нам необходимо поговорить.
О чем, объяснять не надо.
— Хорошо.
Желваки на его щеках пришли в движение.
— То, что происходит, — он поднял руки, пальцы шевельнулись, словно пытаясь ухватить нечто невидимое, — между нами, эта напасть — она невероятно сильная.
У Дженны стеснилась грудь — от нервов ли, от волнения или предвкушения.
— Не стану спорить, — слабым голосом произнесла Дженна.
Сглотнув, он пару минут молчал, прикусив нижнюю губу. Казалось, выбирал нужные слова, взвешивал их, пытаясь решить, что именно сказать.
— Я это чувствовал, — продолжил он, — с самого начала. Влечение, я имею в виду. И боялся его. Но потом решил, что могу им пренебречь. И должен был. — Он прихлопнул по стойке ладонью. — Но оно… сильнее меня. Сильнее моей решимости. — Его темный взгляд обратился на нее. Откровенный, земной. — Как… как сейчас. Я любил свою жену, — произнес он с усилием, словно каждое слово приходилось отрезать тупым зазубренным ножом.
С его точки зрения, влечение к ней уменьшает любовь, принадлежавшую жене.
Дженна подошла ближе, приложила ладонь к его щеке.
— Ты не должен так думать, Кэйдж. Ваши отношения с Мэри Линн были особенными. Всегда будут. И ничто, что ты сделаешь, почувствуешь или скажешь, не сможет это изменить. Ничто. — Ей хотелось дать ему осознать, насколько она уверена в абсолютной истинности своих слов. — И вместе с тем… вместе с тем ты должен помнить, что ты человек. И для тебя совершенно естественно иметь естественные человеческие желания.
Обнимающий их водоворот стал плотнее. Как некая теплая, упругая, густая жидкость, бурлящая вокруг них. Свистящим шепотом она добавила:
— Как и для всякого другого. Например, для меня.
Она легко коснулась кончиками пальцев его шеи, положила ладонь на грудь, глядя ему прямо в лицо. Ей давно было ясно, что Кэйдж носит в себе раненое сердце. Что ж, у нее есть шанс исцелить его. Прямо здесь. Сейчас.
Она послала ему откровенный, вызывающий взгляд. Призыв, который не требует слов объяснения. Приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы. Какой будет его реакция, что он о ней подумает? Посчитает ее бесстыдной? Распутной? И правильно посчитает. Именно такой она себя и чувствовала сейчас.
Он провел ладонью по ее руке, едва касаясь кожи, казалось балансируя на грани.
— Давай дадим себе сегодня поблажку, — предложила она.
Потребность дотрагиваться до него стала невыносимой. Она потянула вверх ткань и забралась рукой под футболку.
Он слегка вздохнул, и на мгновенье она испугалась, что огорчила его, перешла некую границу, очерченную им для себя. Но при виде напряженного ожидания, скрывающегося в глубине его черных глаз, ее губы сами сложились в томную, влекущую усмешку. Ее дерзкое поведение удивило его, и ей понравилось его шокировать. Чрезвычайно понравилась.
