– Хорошо, завтра утром я покажу его мистеру Файзингеру и полагаю, уже послезавтра мы сможем приступить к работе…
Остаток вечера прошел в шутливой и непринужденной атмосфере. Майкл шутил, смеялся, подливая ей вина и рассказывая забавные истории из своей адвокатской практики.
– Одно из самых сильных впечатлений я получил несколько лет назад, – рассказывал Грант, аккуратно разрезая ножом сочный белый кусок мраморного мяса. – Муж и жена прожили вместе около десяти лет, ни разу даже не поссорились и однажды, обедая вместе, он попросил ее передать ему солонку… А супруга задумалась и, вместо того чтобы передать солонку, передала перечницу. И что вы думаете?
– Что? – засмеялась Оливия. – Он запустил в нее этой перечницей?
– Отнюдь! – покачал головой Грант. – Все было гораздо хуже: муж встал, аккуратно сложил салфетку, прошел к себе в комнату, собрал вещи и уехал…
– Куда уехал? – не поняла Оливия.
– Вначале в номер мотеля по соседству, а потом снял себе квартиру в другом городе и подал на развод. А в суд он приезжал только по вызову!
– А жена?
Майкл развел руками.
– А жена так ничего и не поняла! Для нее это было крушением всей жизни – он ведь потом ни разу с ней не поговорил! Только через адвоката… То есть через меня…
– И ничего не объяснил?
– Ничего! Ни разу! Так и развелись.
Она не могла себе это представить.
– И что же стало причиной развода?
– Перечница!
– Или все же солонка?
Майкл засмеялся.
– Оливия, вы чрезвычайно наблюдательны. Разумеется, солонка… – Он поднял бокал и протянул его навстречу Оливии. – Но вам, я думаю, такой исход не грозит – вы никогда не подадите перечницы вместо солонки.
– Хочется верить.
Они чокнулись и выпили.
Ей так не хотелось уходить, но время бежало неумолимо. Майкл и без того уделил ей чрезвычайно много времени.
Когда они вышли, на улице уже стемнело, кое-где горели фонари, витрины магазинов сияли теплым светом, вывески роняли на тротуары неоновые блики.
– Вас подвезти? – предложил Грант.
– Пожалуй! – согласилась она.
Голова от выпитого шумела, сладко слипались глаза, но как только они сели в машину, сон как рукой сняло. Грант сидел слишком близко, и она находилась рядом, чувствуя, как в сердце ровно струится чистое чувство.
– Вы меня возите второй день подряд, – заметила Оливия.
– Мне не в тягость, – улыбнулся Майкл, поворачиваясь к ней. – Хотите, я пригоню вашу машину и оставлю под домом?
– А вас это не затруднит?
– Нет! – решительно сказал он. – Даже напротив…
Они свернули на ее улицу. Оливия со страхом думала о том, что сейчас машина остановится, она выйдет и Майкл снова уедет. И когда-то они встретятся опять?
Он притормозил на углу, подогнав машину вплотную к тротуару. Так ездят исключительно законопослушные водители, успела подумать Оливия. Сама она оставляла машину довольно далеко от края тротуара, за что несколько раз была оштрафована полицией.
– Майкл, а вы живете один?
Он снял руки с руля, опустил стекло, впуская в салон запах распустившихся цветов.
– Один. Но два раза в неделю ко мне приходит домработница. Она убирает дом и готовит еду, а в остальное время я, разумеется, живу один.
– А Тина? Тина Фридман? Мне кажется, она имеет на вас виды?
Майкл удивленно посмотрел на Оливию. Его лицо было так близко от ее лица, что от одного этого у нее уже кружилась голова.
– Оливия, я бы не возражал, если бы мы перешли на «ты». Как вы на это смотрите? – спросил Майкл.
– Я за! – Она склонила голову, глядя на его твердые и при этом очень сексуальные губы. – Но вы не ответили на мой вопрос?
Грант прикоснулся пальцами к ее плечу – жар его пальцев прожигал ее даже сквозь ткань. Оливия это чувствовала, молча удивляясь этому феномену. Если его тепло прожигает даже сквозь платье, то какова температура его обнаженного тела? Раскаленный металл, жаровня, губящая все живое?
– Будет время, и я все вам объясню! – пообещал Майкл. – Вы не угостите меня чашечкой кофе?
– Да, конечно! – тихо шепнула она, мучительно соображая, есть ли у нее кофе.
Если нет, придется угостить его чаем. Или молоком. Или чаем с молоком.
Они вышли из машины, прошли несколько метров. У двери подъезда Майкл остановился, пропуская ее вперед. Оливия шла рядом, жар его тела волновал ее. Она вошла в полуосвещенное пространство, поставила ногу на ступеньку и тут же ощутила, как его руки обняли ее за плечи.
– Майкл, ты…
Она хотела то ли что-то сказать, то ли спросить, но Майкл не дал ей раскрыть рот. Его губы, неожиданно мягкие и влекущие, прижались к ее губам, он мягко прикоснулся к приоткрытым створкам ее рта, руки гладили ее плечи, шею, лицо.
– Оливия, не говори ничего, ничего…
От губ он перешел к ее груди, соблазнительно колышущейся в вырезе платья. Ее обнаженные руки, обнимающие его голову, трепетали, подрагивали, в теле жила пустота, смешанная со страхом сделать что-нибудь не так, как надо, как того хочется ему.
Но страх постепенно улетучивался, они оба оставались наедине со своим желанием, со своим всеохватным чувством.
Внезапно рядом с домом раздался визг тормозов, кто-то хлопнул дверцей и выскочил на тротуар.
– Послушайте, мистер, вы обещали заплатить мне десять долларов. А здесь только восемь! – обиженно выкрикнул немолодой голос.
– Хватит с тебя и этого, старый хрыч!
Она сразу узнала этот голос – Генри Пирелли буквально шел по их следам. Неужели он следил за ними?!
И как только она поняла, что Генри рядом, в каких-нибудь десяти шагах от них, Оливия ощутила, что все ее возбуждение пошло на спад, стало таять, растворяться в предчувствии того, что случится дальше.
Майкл тоже сразу почувствовал перемену в ее настроении.
– Что-то случилось? – спросил Майкл. Он смотрел ей в лицо, держа руку на талии. – Ты чем-то взволнована?
Она нетерпеливо дернула плечом.
– Там Генри! Тот самый, который был вчера…
– Черт! – Его губы искривила недовольная ухмылка. – Что ему здесь надо?
– Не знаю! – пожала плечами Оливия. – Он хочет довести меня до нервного срыва.
Майкл отпустил ее руку. Его лицо стало холодным и напряженным.
– Я сейчас выйду и поговорю с ним по-мужски!
– Нет, я тебя прошу, не надо! – Ее голос звучал умоляюще. – Не надо, он увидит, что дома никого нет, и уйдет!
