— Для вас, может быть. Но не для вашей жены. Она все время наблюдает за нами.
— Не обращайте внимания. Я так рад, что мы познакомились. Вы в жизни еще красивее, чем я вас представлял, видя по телевизору, — сам того не замечая, он взял руку Миллы.
Ему хотелось ей что-то сказать, но что, он сам еще толком не знал.
— Милла! — раздался голос Анджело. — Отчего так быстро вышла из воды? Ты же обычно подолгу плаваешь.
Он сел на табурет рядом с ней.
— Захотелось поговорить с соотечественником, — чуть повернув голову, сказала она. — Я скучаю по своей стране.
— По снегу? — удивился Анджело.
— И по снегу! — бросила она и заметила Игорю по-русски: — Все считают, что мы живем, словно на Северном полюсе. Что у нас снежные равнины и реки, покрытые льдом.
— Пусть, — улыбнулся Игорь и вдруг почувствовал себя в ладу со всем миром. Это было неожиданное, краткое, но сильное ощущение. Оно возникло оттого, что Милла была рядом.
Милла, как женщина, не смогла не заглянуть в будущее, подумав: «Жаль, что он женат». Что означало: никакой перспективы быть вместе.
Анджело безуспешно пытался вклиниться в их разговор. Они не отвечали, на его фразы на английском и, смеясь, говорили только на непонятном ему языке. Он покрутился на табурете и ушел.
— Так вы ученый? — удивилась Милла.
— А что?
— Нет, вы не шутите? — бросила она недоверчивый взгляд на бицепсы Игоря. — Ученые, по-моему, не очень жалуют тренажеры. А вы, можно сказать, атлет.
— Ну, до атлета мне далеко. Времени, да и желания не хватает. Но в спортзал хожу почти регулярно.
Солнце поднималось все выше и постепенно пляж начал пустеть.
— Надо идти, — сказала Милла. — У меня сегодня занятия. Я беру уроки у одной местной певицы.
— Можно вас проводить?
— Пожалуйста, если хотите, — Игорь опять взял ее руку. — Тогда встретимся под аркой минут через сорок, — предложила она.
Он кивнул, но руку так и не отпустил. Они продолжали сидеть и смотреть друг на друга. Соприкосновение их мерцающих, подобных радуге, аур нарушил бармен, что-то уронив на пол. Они вздрогнули. Обаяние минуты рассеялось.
Игорь влетел в номер, не заметив притаившуюся в кресле, словно кобру, готовящуюся к прыжку, Лику. Он быстро переоделся и собрался уходить.
— Ты куда? — сухо спросила Лика.
Игорь подумал, что она неисправима. «Кажется, я теперь начинаю понимать Макса. Она достала его».
— Куда хочу, Лика. И ты иди, куда хочешь.
Она с силой вдохнула в себя воздух, намериваясь разразиться упреками, но Игорь опередил ее.
— Что с того, что мы живем в одном номере? Что с того, что мы переспали несколько раз? — выпалил он и выскочил за дверь.
«И все же веду себя, как заяц. Надо обратиться к менеджеру и попросить переселить меня».
Но менеджер, следуя указанию, полученному от Тони, вежливо отказал Стромилину, сказав, что свободных номеров нет.
Тони не понравилась та настойчивость, с какой Игорь принялся ухаживать за Миллой.
«Только голову закружит, а потом уедет со своей дурой женой. Надо же, куда она только смотрит?! Другая бы на ее месте такое ему устроила, что он лишний раз носа из номера не высунул бы».
У выхода с территории отеля Миллу поджидал джип.
— Тут недалеко, но пешком идти очень жарко, — сказала она Игорю.
Дом сеньоры Сесиль был окружен высоким каменным забором. Посреди двора, погруженного в тень, бил небольшой фонтан. Певица поднялась с кресла-качалки и протянула обе руки навстречу Милле. Лиманова представила ей Игоря и спросила, не будет ли она возражать, если он останется?
— Ничуть, — ответила та.
Такого пения Игорь никогда не слышал. Хрипловатый голос островитянки сливался с сильным, ярким голосом Миллы. Они словно танцевали вместе, обнимаясь на одной ноте и расставаясь на целые такты. Голоса то убегали друг от друга, то сливались, поднимаясь ввысь и обрываясь в бездну. Незамысловатая островная мелодия наполнилась русской тоской, вечно ищущей выхода и никогда не находящей его.
— Ну что, идемте? — возглас Миллы заставил Игоря вздрогнуть.
— Как, уже? — спросил он.
Она рассмеялась.
— Вечером я опять буду петь и надоем вам.
— Что вы!.. Что вы!.. Вас можно слушать вечно.
Милла чуть искоса взглянула на Игоря.
Тони был не в духе. Дождавшись, когда Милла вернулась с занятия, он позвал ее к себе в кабинет.
— Этот Стромилин ведет себя в высшей степени некорректно по отношению к собственной жене. А ты ведешь себя просто глупо.
— Тони! На тебя это непохоже! Ты всегда был поборником полной свободы.
— Я не против, но Алан звонит тебе по нескольку раз в неделю. Ждет тебя на Рождество. А я боюсь, что ты вместо Нью-Йорка отправишься в Лондон.
— Тони, я успею и в Нью-Йорк, и в Лондон. Ты забыл, что православное Рождество на две недели позже.
— Вот-вот, ты наделаешь глупостей в эти две недели. Откажешь Алану и полетишь к Стромилину.
— Откуда такие предположения? Ведь у меня с Игорем ничего не было. Мы с ним до сих пор на «вы».
— Я видел, как вы сегодня сидели в баре на пляже. По-моему, между вами уже возникла духовная близость. Такие связи трудно разорвать. Милла, поверь мне, Алан — это твоя удача. Стромилин же — обыкновенный мужчина, который из-за общего с женой счета в банке не захочет ничего менять.
— Ну что ты хочешь от меня, Тони? — покорно склоняя голову, спросила Милла.
— Благоразумия!
— Договорились! Что бы ни произошло, я лечу к Алану.
Тони смерил ее недоверчивым взглядом и сказал:
— Надеюсь.
А вечером… Милла пела так, что Тони не сошел бы с места, если бы ему даже позвонили из администрации президента, чтобы заказать номер. Игорь сидел около эстрады и не сводил с Миллы глаз. Лика потихоньку заглянула в бар разведать обстановку. «Однако мое замужество вряд ли продлится более года, если я не приму срочных мер», — подумала она.
Взгляд Лики скользнул по лицам посетителей и задержался на Анджело, который сидел вдали от эстрады и нервно сжимал в руке стакан. Раздались аплодисменты. Лика тотчас ушла. Ее раздражал успех соперницы.
Ночевать Игорь не пришел. Лика металась по кровати, тихо подвывая от злости и обиды, как бы вопрошая: «За что мне так? За что со мною так?»
После выступления Милла даже не заметила Анджело. Он хотел остановить ее, но она вместе с Игорем скрылась в темной аллее парка. Анджело пошел разыскивать их и успел увидеть, как они вошли в бунгало. От гнева у него захватило дух, и он со всего размаха ударил кулаком по стволу пальмы.
