– Узнала что? – прищурив глаза, подозрительно спросила сестра. – Нет. Только не это. Снова.
Великолепно. Теперь они обе будут донимать его упреками. Именно поэтому Фейн и избегал общества матери.
– Снова? Слушаем всякие сплетни, дорогая сестрица? Как только ты находишь на все это время? Я думал, что Броули держит тебя на коротком поводке.
Файер покраснела и почти слилась со своими огненно-рыжими волосами. Ее губы сжались в тонкую полоску.
– Если верить моему мужу, то это тебе нужен короткий поводок, Фейн, – резко ответила она, называя его полным именем, а не Тэмом, как было принято в семье. Она делала это всякий раз, когда была не в силах скрыть раздражение. – Или проучить тебя как следует.
– Дуэли, – простонала герцогиня, доставая кружевной платок из кармана своего платья. – Сколько раз ты дрался? Три? Четыре?
У герцогини было такое жалкое выражение лица, но он не должен позволять ей отчитывать его как мальчишку.
– Матушка, вы считаете дуэли, в которых я участвовал на этой неделе? Или вы хотите узнать о числе дуэлей за всю мою жизнь? – саркастически спросил Фейн.
Герцогиня вздернула подбородок.
– О, как жаль, что с нами нет твоего отца. Я не понимаю, сын мой, откуда в тебе столько жестокости.
Его отец, будь он жив, гордился бы своим сыном. Герцог и сам и юности часто дрался на поединках. Мужчины рода Карлайлов усваивали с колыбели, что за счастье надо бороться. Глядя на матушку, Фейн, однако, понял, что какие бы аргументы он ни выдвинул, он не сумеет убедить ее.
Но попробовать все же стоило.
– Если бы я сказал, что джентльмены, с которыми я дрался, заслужили этого, это бы вас успокоило?
Герцогиня яростно терла глаза. Она покачала головой. Если бы она проливала настоящие слезы, то вскоре ей пришлось бы выжимать платок.
– Нет, думаю, не успокоило бы, Тэм.
– Святые небеса! – воскликнула Файер. – Это лучшее, что ты можешь сделать?
Он с негодованием посмотрел на сестру, которая посмела вмешаться.
– Почему ты не идешь домой? Разве тебя не ждет Броули?
– Нет, Маккус на бирже.
– Но все равно я бы посоветовал тебе уйти. Ты расстраиваешь мать.
Герцогиня увидела, к чему клонится беседа, как и ее неизбежный взрывной финал.
– О дети! Файер, Тэм…
– Я? – в ярости завопила Файер. – Не я отправляюсь на дуэли так, словно речь идет о светском визите. Сколько ранений ты скрываешь под своим сюртуком? Сколько раз доктор делал тебе кровопускание, Фейн?
Иногда ум сестры был ей во вред.
– Это мое дело, дорогая моя сестра, а не твое, – прорычал он.
– Если тебя убьют это станет нашим делом!. – закричала она.
Файер так редко повышала голос, что Фейн не нашелся, что ответить.
– Мы только что похоронили нашего дорогого отца. Как скоро твое безрассудство доведет до могилы и тебя? – потребовала она объяснений.
Фейн заморгал, увидев слезы у нее на щеках.
– О, прошу тебя, только не это, – в панике сказал он. Нижняя губа Файер предательски задрожала, и его сестра разрыдалась.
– О, черт побери, Файер…
Фейн притянул ее к себе и приласкал. Он умоляюще посмотрел на мать, но она сморкалась в платок. Фейн от отвращения закрыл глаза.
– Файер, прошу тебя! Броули меня убьет, если узнает, что я стал причиной твоих слез. Если ты ценишь мою жизнь, ты сейчас же прекратишь эти водопады.
Уткнувшись лицом в его плечо, Файер сначала чихнула, а потом захихикала.
Фейн в изумлении вздернул брови.
– Ты кричишь на меня за то, что я участвую в дуэлях, но мысль о том, что твой муженек может оторвать мне голову, приводит тебя в восторг, – поцеловав ее волосы, сказал он. – Понять женскую логику мне не по силам.
Файер отстранилась и засмеялась. Утирая слезы, она сказала.
– Нет, какой ты глупый. Я смеюсь не оттого, что мой муж может наказать тебя за мои слезы. Я вспомнила, что он очень волновался, как бы ты не сделал то же самое, когда, была, объявлена наша помолвка.
Герцогиня охнула, очевидно, вспоминая, как отреагировал ее муж на новость о том, что мистер Броули погубил их дочь. Сжимая мокрый платок в руках, она воскликнула:
– Тэм, прошу тебя, не говори, что ты напал с кулаками на мистера Броули.
– Нет, конечно, – ответил Фейн, не считая нужным признаваться, что у него; действительно была небольшая беседа с женихом сестры накануне объявления помолвки.
– Отец держал все под контролем.
– Под контролем? – рассмеялась герцогиня. Первый раз с момента приезда Фейн услышал смех своей матушки.
– Какой был вечер! Герцог сломал десяток дверей, пытаясь добраться до несчастного мистера Броули.
Фейн усмехнулся.
– А пианино? Если я правильно помню, оно тоже оказалось в списке.
Его отец был так зол, что отправил мистеру Броули счет за нанесенный ущерб. К счастью для всех, тот оплатил его без лишних разговоров.
Файер поправила брату галстук и встала. Забрав у матушки пустую чашку, она подошла к столику, чтобы наполнить ее снова.
– Как только папа получил возмещение ущерба, он очень положительно воспринял весть о нашей помолвке с Маккусом, – сказала Файер, не понимая, что она могла добиваться от мужчин чего угодно одной лишь улыбкой. Но ей незачем были об этом знать, иначе она стала бы несносной.
– О да, – бодро ответила герцогиня. – Я думаю, что Броули стал интересным дополнением к нашей маленькой семье.
Перепалка Фейна с сестрой немного отвлекла их матушку от темы беседы и подняла ей настроение. Если ему повезет, то она и не вспомнит, зачем вызывала его.
– Если уж мы заговорили о долгах… – сказала герцогиня, меняя тему.
Она улыбнулась и взяла из рук дочери чашку с чаем.
– Тэм, ты помнишь, что обещал сопровождать меня в случае необходимости?
Фейн прищурил зеленые глаза.
– Да, припоминаю.
Он дал это обещание сразу после того, как они с Холленсвотом безнадежно испортили портрет герцога, упав на него. Герцогиня была так расстроена, что Фейн готов был пообещать что угодно, лишь бы успокоить ее.
– Мне нужно, чтобы сегодня вечером ты поехал со мной, – поднося чашку к губам, заметила она не терпящим возражений тоном. Герцогиня бросила на Файер взгляд искоса, и та ответила ей высокомерной ухмылкой.
Фейн почувствовал ловушку с опозданием, но до того, как она захлопнулась. Дамы Карлайл разработали план, который спас бы его от неприятностей, хотя бы на один вечер, и фактически преуспели в этом. Никогда прежде он не будет одурачен женщиной, а тем более двумя.
