— По-видимому, случилось, раз последовали все эти несчастья.
— А Раиса с Федором знали про кулон?
— Разумеется, знали. Кроме того, они прямые наследники Анны Дмитриевны. Раиса настаивала на том, чтобы продать кулон, а деньги разделить и положить на сберегательную книжку. Раиса говорила своей матери, что та из-за этого кулона скоро лишится разума — и сон уже потеряла, и аппетит, и нервы вконец расшатались. Вы не припомните, как все-таки в последнее время относилась Анна Дмитриевна к Раисе с Федором?
— Понимаю вас, — сказал я. — Анна Дмитриевна всегда с нетерпением ждала приезда своих. Но когда они приезжали, сразу хмурилась, дергалась и с нетерпением, как мне казалось, ждала, когда они уедут.
Раиса и Федор, надо сказать, совсем нехотя работали на участке. Помню, с каким омерзением Федор копал землю под вишнями. Его можно было понять. Целый день в поле, а потом у него и свое хозяйство имелось: ферма, какая-то живность, огородец, погребок недавно в гараже выкопал, зацементировал, а тут приезжает на воскресенье — и снова работа.
Петров вдруг совсем изменился в лице. К калитке подошли мужчина с женщиной, точнее, с девочкой. Мужчина был высокий, широкоплечий, а девочка — тоненькая, хрупкая. Мужчина пошарил рукой, нашел щеколду, открыл калитку, и я понял, что он не впервые здесь, так уверенно незнакомец искал щеколду, которую я сам прибивал в расчете на некоторую тайну.
— Впустите их, — шепотом сказал мне Петров и тут же нырнул в соседнюю комнату.
В дверь постучали.
— Кто там? — спросил я.
— Мы по делу. Откройте на минутку.
— Хозяев нет. Я один дома, — сказал я.
— Мы знаем. Федор с Раисой разрешили нам осмотреть дом на предмет купли-продажи, — пояснил мужчина. Он представился: — Инокентьев Игорь Зурабович. А это моя дочь Ириша. Я хорошо был знаком с Анной Дмитриевной и с ее мужем Павлом Ивановичем Шариповым.
— Неужели? — спросил я, совершенно не веря в то, что он знал Шарипова.
— Я работал с ним в штабе. Вот мое удостоверение.
— И что же, вы решили купить этот дом?
— Не совсем так. Года полтора назад Анна Дмитриевна обратилась ко мне с просьбой насчет обмена своего дома на коммунальную квартиру где-нибудь в райцентре. Я вызвался ей помочь. А затем дела, командировки — все забылось. А тут на днях встретил Федора и узнал, что Анны Дмитриевны уже нет в живых. И как это бывает иногда, мой сослуживец собрался купить именно в этом районе домишко, вот я и решил сразу два добрых дела сделать. Можно взглянуть? А что это у вас стенка так разворочена?
— Да ремонт идет, — пояснил я, не зная, что делать дальше, впускать мне незнакомца в комнаты или нет.
Между тем девица рассматривала мои пейзажи, то и дело пытаясь обратить на них внимание своего отца:
— Ну посмотри, как это интересно.
— Простите, вы этот пейзаж кверху ногами поставили, — тихо заметил я.
— Не может быть, — возразила девица. — Что же, отражение в воде у вас более отчетливое?
— Разумеется, как и всякая копия.
Пока я объяснял девице существо моего пейзажа, Инокентьев переступил порог, и я услышал голос Петрова:
— А, Игорь Зурабович. Рад вас видеть. Вот не думал встретиться с вами. Садитесь.
Я заметил, как удивился Инокентьев и как поражена была девица. Она даже выронила из рук пейзаж с отраженными в воде домами.
— Как же это вы так рискнули? — спросил Петров у Инокентьева. — Неосторожно.
— Да оплошал я, — отвечал между тем Инокентьев.
— Есть оружие?
— Избави боже, — улыбнулся Инокентьев. — Я действительно приехал посмотреть дачку на предмет купли-продажи.
— Вот уж не убедили.
— Живу с комиссионных. Кому машину достать, а кому домишко присмотреть.
— Что творится на белом свете!
Петров шутил. Он, как я заметил, не спускал глаз с Инокентьева. А сам между тем подошел к девице.
— Вы позволите сумочку?
— Обыск?
— Открой сумку, — приказал несколько нервно ее спутник.
В сумке были обычные для молодой женщины вещи. Что-то на миг блеснуло в руках Петрова. Он улыбнулся и уложил все обратно в сумку.
— Вы на машине? — спросил следователь.
— Разумеется, — ответил Инокентьев.
Они втроем простились со мной и уехали.
Шурик против Соколова
Я раньше не задумывался о том, как живут люди в Черных Грязях.
Видел, что в общем-то неплохо живут: дома у них, участки, гаражи. Примечательно было и то, что большинство людей постоянно что-то строили, пристраивали, надстраивали и перестраивали. Даже странными казались сообщения из газет: дескать, подолгу не платят зарплату, люди голодают, нищенствуют и даже умирают с голоду. А здесь строения росли на глазах. В этом селе смешались типично сельские и типично городской образы жизни. Воздух, ландшафт, мычание телят, кудахтанье кур — от всех этих сельских веяло особым теплом, парным молоком, сытостью.
А между тем люди были почти городские: утром шли рабочие и служащие на электричку, отправлялись в свои офисы, магазины, ларьки, киоски с "тормозочками", и по вечерам возвращались с сумками, наполненными продуктами. Здесь был проведен газ, водопровод, имелись многие другие блага города. Богато, потому что сельский достаток подкреплялся городскими заработками, самыми разными доходами: кто дачников держал, кто зелень высаживал, кто цветами торговал, кто парниковое хозяйство на промышленную основу ставил, кто был владельцем какой-нибудь недвижимости, посредником, бизнесменом.
В ходе этой истории я много нового узнал, почерпнул для себя немало фактов из жизни черногрязцев.
Однажды я проходил мимо дома Шурика.
— Зайдите ко мне, я вам одну вещь покажу, — вдруг сказал мне Шурик, когда я оказался рядом с его калиткой.
Едва я вошел в его дом, как он показал мне приклад того самого ружья, из которого я стрелял в ту злополучную ночь.
— Это от шариповского ружья. Зауэр. Такой приклад нечасто встретишь.
— Где вы его взяли?
— Вот в том-то и дело, где я его взял, — ответил загадочно Шурик. — У Соколова во дворе нашел.
— У Соколова?
— Да, у Соколова. Думаю, что Лукас — близкий знакомый Соколова.
— Чепуха какая-то! — возмутился я.
— Не чепуха. Если только Лукас это тот самый Лукас, какого я выследил еще два месяца назад, то он привозил Соколову цемент на самосвале, а значит, они точно завязаны друг с другом.
— А где вы нашли приклад?
— Говорю, у Соколова. Я ему вчера забросил асфальт. Привез немного. На пару бутылок. Поставил машину у него во дворе, а сам пошел к себе. А когда стал возвращаться, увидел Соколова в кузове самосвала с лопатой. Я ему говорю: "Зачем вы, я сам разгружу", а он: "Мне пару лопаток — щель забить". Я стал разгружать, а тут из самосвала эта штука и вывалилась. Я ему сразу: "Это вы мне подкинули?" — а он: "Ты опупел, что ли?" Конечно, а я у него на крючке — асфальт-то левый. Каких-нибудь сотни полторы килограммов, а все равно левый, хотя можно подумать, что в нашем селе кто-нибудь у государства покупал асфальт. Так я его, шкуру, сразу раскусил, это он мне приклад сунул, пока я домой бегал.
