Мой отец сказал, что однажды ему приснилось, что он ест весенние побеги. Мой отец любит весенние побеги. В этом сне его зубы кусают свежие весенние побеги, и он ясно слышит хрустящий звук из своего рта. Это такой красивый звук. «Как в раю», сказал он. Но моя мать никогда не соглашается с ним. Она говорит, что в сне не бывает звука. Если ты слышишь звук в сне, значит, тебе кажется.
— Сон тих, как в раю, — сказала она.
В китайском раю должно быть множество сливовых деревьев, множество фей, одетых в шелковые юбки с длинными рукавами, как в фильмах про боевые искусства. Там нет мужчинов, только сын Небес живет там, каждый день ест сливы, прислуживаемый прекрасными феями. Я не знаю, тот ли это рай, о котором молилась и куда хотела попасть моя бабушка. Надеюсь, тот. Но если бабушка живет сейчас там, то она испортила всю страну фей. Потому что она уродина.
— В раю в самом деле тихо? — робко спросила я однажды свою мать.
— Что?! Ты думаешь, в раю шумно, как в этом доме? — ответила она.
Дом, в котором мы жили, был переполнен, мал и суетлив, как зона боев. Там было примерно двадцать семей кроме нас, и у каждой семьи было семь-девять детей, потому что политика «одна семья — один ребенок» началась в только в 1977. Так что там было около 150 детей, которые постоянно кричали боевитые крики. Потом там было около двадцати бабушек, каждый вечер кричащих на по меньшей мере сорок сыновей и сорок невесток. Дом был как маленькая деревня. Кроме того, по всему дому выращивали петухов и кур. Все время было слышно, как пищат маленькие цыпляты, на которых наступили бегущие дети. И отцы преследовали детей и били их. Такая жизнь была до того, когда мои родители начали делать бизнес. Вскоре кожаная обувь, матерчатая обувь, спортивная обувь громоздилась стопками на нашем дворе, как холм. Вначале они работали на закупщиков обуви. Пять лет позже мои родители открыли свою собственную фабрику, и тогда все из того же дома стали их работниками.
И вот ты, западный человек, снова спрашиваешь меня:
— Как ты думаешь, на что похож рай? Если ты, конечно, веришь, что он существует…
Я вспоминаю, что моя мать думала про рай и что мой отец думал про весенние побеги. Я сбита с толку:
— Какой рай? Китайский или западный?
— А что, между ними есть разница? — смеешься ты.
— Должна быть.
— Если есть несколько раев, они, думаю, должны бороться между собой.
— Борьба — это хорошо. Делает рай более жизнеспособным.
Ты удивительно глядишь на меня. Ты знаешь, что я люблю бороться. Я — женщина-воин. Я люблю все делать в борьбе. Я борюсь за все. Сражаюсь за все. Мы, китайцы, привыкли бороться: за еду, за образование, за жилище, за свободу, за визу, за права человека. Если не нужно бороться, мы не знаем, как больше жить.
роман
romance (сущ.) — выдумка, легенда, роман, история, сказка; преувеличение, обман, ложь; баллада, песня.
Дружба живет дольше, чем романтическая связь. Я часто думаю это предложение в твоем дневнике, но когда я смотрю в Тезаурус, я вижу так много значений этого слова. Роман — это любовь?
— Что именно такое — роман? — спрашиваю я тебя.
— Роман?
Ты сильно думаешь. Может быть, тебе впервые задают такой вопрос.
— Ну, это сложное слово… Возможно, он как роза…
— Роза? Какая роза?
Мы в саду, так что ты уходишь в дом и приносишь книгу.
— Такая, как в этом стихотворении, — говоришь ты, и читаешь:
Всю ночь я у розы, у розы,
Всю ночь я у розы провел.
Не смел я цветок похитить,
И все же с собою унес.
Очень красивый стих, я хочу узнать, кто его написал. На книге сказано Неизв.
— Этот Неизв очень хороший писатель, — говорю я. — Я бы предпочла его Шекспиром, он гораздо легче.
Ты смеешься.
— О да, и, возможно, гораздо более плодовит.
— ?
— Неизв. — это не какой-то конкретный человек. Это сокращение, означающее, что автор неизвестен.
Раздраженная из-за этого Неизва, я гляжу по сторонам твоего сада. Здесь нет ни единственной розы, не говоря о китайской.
— Почему ты никогда не посадишь какую-нибудь розу в саду? Насколько я вижу, все садовники в этой стране выращивают розы. У тебя тоже должна быть.
На этот раз ты несомненно соглашаешься со мной.
И вот теперь у нас в саду есть ползучая роза, по стене. Это тощее растение с пять зеленых листьев и несколько раздражающих шипов. Мы поспорили на цветочном рынке, потому что я хотела купить розу с цветками, а ты — маленький росток и ждать, пока он растет.
Ты используешь свой любимый инструмент — лопату — чтобы выкопать яму.
— Яма должна быть вдвое шире длины корня и два фута глубиной… — Ты измеряешь яму пальцами. — Теперь стебель подвязать к опоре, чтобы не дать ему упасть на землю.
Ты такой научный. Я смотрю на тебя. Ты — романтический фермер?
Потом, здесь, в новом мире далеко от моего дома, под фруктовым деревом без цветов, ты начинаешь петь песню, знаменитую песню, которую я уже слышала где-то, может быть, в Китае. Твой голос нежный и почти дрожит.
Говорят, что любовь — река,
Яростный горный поток;
Говорят, что любовь режет душу,
Словно острый стальной клинок;
Говорят, что любовь — это голод,
Вечный плач пустоты;
А я говорю, что любовь — цветок
И зернышко ее — ты.
Если сердце твое боится,
Оно не научится петь;
Никогда ничего не добиться
Тому, кто боится посметь;
Тот будет вечно отвергнут,
Кто не умеет дарить;
Тому, кто боится смерти,
Не научиться жить.
Бесконечной тоскливой ночью,
Одиночеством удручён,
Ты решил, что любовь — для тех лишь,
Кто удачлив и кто силён;
Но зима не продлится вечно,
И пробьется, наступит срок,
Пробужденный любовью солнца,
Из-под снега цветок.
Если человек слышит эту песню и она ее не трогает, то я думаю, она не человек.
Я люблю тебя. И ты знаешь это. И ты тоже любишь меня.
Ты говоришь, что эта песня из Бетти Мидлер, твоя любимая. Ты говоришь, что тебе нравятся сильные, крепкие женщины. Ты говоришь, все гомосексуалисты любят Бетти Мидлер, Мэй Уэст и Билли Холидей. Но Билли Холидей не сильная — она совершила самоубийство.
Два дня позже, ты ведешь меня смотреть документальные фильмы на двойной сеанс. Две необычные женщины за один вечер.
