1933 от начала рукописей(40 лет до основных событий), 5973 от нашего появления на этой планете Конец лета
На основе самого открытого и доступного, познаем скрытое.
Все мы, чьи-то ученики и нет того, кому хоть раз в жизни не указывали. У всех нас всегда был учитель или просто кто-то, кто нас наставлял. Так построен мир в нём всегда были старшие и младшие, слабые и сильнее и никто до этого момента не задумывался, есть ли возможность это изменить в нашем мире. Да и зачем менять направление течения реки, если от этого могут рухнуть берега. Или пытаться создать точную копию при помощи карандаша, если это изначально невозможно. Нельзя даже в зеркале увидеть отражение, полностью повторяющее стоящего напротив – так говорили мудрецы, а маги трактовали это по-своему – нет колдовства похожего одного на другое, так как даже они тоже разные. Само заклинание это всего лишь слова, сила их – это от кого исходит, проявление – в кого попадает.
Анил, как и все другие маги долины, должен был каждого с королевской семьи, кто хотел войти в храм музыки и прикоснуться к «Шару Симфонии» наставлять. Он всегда говорил – «Музыку нельзя увидеть, услышать, прикоснуться к ней до того момента пока ты её не почувствуешь». Вот это состояние и должен был передать первый раз Маг Долины ДЕСТИНО в своём напутствии перед восхождением туда. Не слушать музыку, а слышать, – вот в чём было различие между избранными в этой долине по отношению к другим.
Утром в походной одежде Атикин стоял рядом с покрытой лесом горой, где на вершине был построен Храм. Он был возведён так давно, что никто даже не задумывался, сколько ему лет. Ещё до прихода сюда его предков, вокруг горы строились первые поселения. Со временем они переросли в настоящие города. Но уже тогда говорили, что на вершине горы жили Маги. Они управляют долиной, и подниматься из-за этого на вершину никто из жителей селений не решался. Этого ни кто не опровергал, так как поверье лучше всего защищало Храм от случайного путника.
Стоя у подножия, принц вспомнил напутствие Анила – «Как и у любого места есть четыре направления, – так и у этой горы, – есть четыре тропы для восхождения. Как ветер гуляет по четырём странам, также и у храма есть четыре входа. Как любой год в твоей жизни играет с четырьмя сезонами, также и тебе придётся выбирать между силами четырёх стихий». Подняться Атикин должен был самостоятельно, – в этом заключался весь смысл. Дорогу к Храму должно было указать сердце. Принц знал, что он не просто ищет сейчас тропу вверх, а выбирает дорогу в жизнь. Прикоснувшись на расстоянии к «Шару Симфонии» он сможет считать себя ступившим на путь познания самого закрытого в долине знания о Музыке. Оно ему сейчас нужно было как воздух. Потом, только потом он сможет познать главное, – это не сама форма создания музыки, а её гармония, чьим невидимым правилам она подчиняется.
Атикин тихо приклонил голову. Напутствие мага придавало ему силу. Но его не хватало для принятия главного решения. «Ещё один мир всегда находится около тебя. Существует рядом ещё один ответ. Нужно просто уметь всматриваться и вслушиваться» – прошептал ему Маг издалека. Подняв эти слова в его памяти острым мечом для дальнейшего сражения.
Приподнявшись на несколько метров и ощутив себя стоявшим на пригорке, откуда был виден горизонт, – Атикин обернулся назад, но ничего не увидел кроме тумана. Не понятно, откуда он явился! – он пытался не думать ни о чём, кроме того, что ему предстояло.
Тропа, что выбрал он сам, раскрывалась перед ним, маня вперёд. По пути он припомнил слова книги времён – «Любая мысль о прошлых дорогах, закрывает возможность найти новую».
Тишина была повсюду. Будто невидимый путник, она поражала своей прозрачностью и единственно, что её нарушило – работа сердца. Через некоторое время на вершине Атикин заметил золотой флюгер, в форме скрипичного ключа.
Молчание природы нарушилось сильным биением в груди, предвещая встречу с чем-то прекрасным. Атикина уже не удивляло, что он видит только флюгер, а не сам храм. Он был уже близко. Так, по крайней мере, ему казалось. Дорога стала резко уходить вверх и петлять между скалами. Через какое-то время он остановился у обрыва. Впереди была пропасть, напоминающая широко раскрытую пасть огромного зверя, готовая в любую минуту поглотить любого, попавшего сюда. Это не просто поразило принца, а заставило его содрогнуться. На другой стороне обрыва, предстал храм во всей красе, маня своим величием и неизвестностью. Но он был недосягаем.
Принц остановился у его края и прислушался. Треснула ветка под ногой, – послышался шум гальки, эхо летящих камней вниз, шелест гравия под ногами, напоминали скрежет мечей. Звуки смешались в единую мелодию, зовущую вперёд за собой. Доверившись пространству, принц сделал первый шаг в пустоту с закрытыми глазами, но к своему удивлению не упал, а ощутил под собой что-то крепкое, и в то же самое время, – упругое. Следующий шаг он сделал, приоткрыв глаза.
Почва под ногами показалась очень прочной. Каждый шаг придавал большую уверенность. Назад оборачиваться нельзя, смотреть вниз страшно. Стоило Атикину ощутить страх, как невидимый мост сразу зашатался и ноги его отяжели: потянуло к земле, но откуда неизвестно взявшийся ураганный ветер, дал ему последний шанс…
Пару секунд он провёл в воздухе между двумя мирами. Атикин в последний раз смотрел на солнце, не щадя своих глаз. Солнце слепило его и магическая сила, заставила подчиниться чьей-то неведомой воле. Слушая своё сердце и отключив разум, Атикина порывом ветра выбросило на край обрыва. Уцепившись за него, он по ступеням невидимой лестницы, появившейся прямо под ногами, медленно стал карабкаться наверх. Туман усилился. Храм снова исчез.
– Нужна помощь? Или ты уже считаешь себя победителем? – чья-то рука в мантии красного цвета протянулась к нему сверху обрыва, прямо из тумана. Рука была Атикину знакома, и он догадался, кому она принадлежит. – Он смотрел за мной? Выжидал: получиться у меня или нет? С ужасом подумал принц, пережив опять страх перед смертью. – Да не стоит, – я как-нибудь, сам. Туман почти рассеялся. Перед Атикиным явился Анил. В руках у него был хлеб и кувшин с молоком.
