— Не знаю, Лаки, — откликнулась Таня, искренне сожалея, что не может подыскать ответ. — Я не представляю себя на ее месте.
Лаки задумчиво прищурил глаза:
— И не какая-нибудь там ненормальная. И не то чтобы она соблазнила меня или наоборот… Все вышло почти случайно. Мы лежали бок о бок в полудреме, потом я стал прикасаться к ней, целовать, она мне ответила, и прежде чем мы опомнились… ну, понимаешь?
Пока Лаки говорил, Таня изучающе смотрела на него.
— Лаки, скажи честно, — попросила она, — что тебя больше расстраивает: то, что она не хочет тебе помочь, или то, что замужем?
Тот вскинул голову:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Всю эту неделю ты как помешанный искал ее.
— Она — мое алиби.
— Только поэтому?
— Да, черт возьми! Слушай, Таня, я не хочу, чтобы вы делали на ее счет всякие романтические предположения!
— Понимаю…
— Я серьезно. Это мое алиби. Все!
Лаки задержался в дверях, печально махнул рукой и вышел.
Через минуту из ванной появился Чейз, вытирая волосы полотенцем. Таня смотрела в окно на удаляющуюся машину Лаки.
— Что за крик? — спросил Чейз.
— Лаки доказывал мне, что эта женщина для него всего лишь алиби и ничего больше.
— Он решил, что ты оглохла?
Таня засмеялась:
— Нет, похоже, он сам оглох.
— Да?
— Не слушается своего сердца.
— Что-то я тебя не пойму…
— Тебе и не понять, — ответила она кокетливо. — Ты — мужчина.
— Знаешь, твоя загадочная улыбочка сводит меня с ума. — Чейз погладил ее по шее. — Я теряю голову.
— Знаю, — сказала она, прижимаясь к мужу. — Именно поэтому я ее так часто демонстрирую…
Чейз бросил полотенце и на руках отнес жену в спальню.
Спустя полчаса Таня, закрыв глаза, тихо лежала на спине, а Чейз рассеянно ласкал ее груди, на которых розовели следы их недавнего любовного экстаза.
— Мне жаль Лаки, — проговорила она сонно.
— Мне тоже. Он попал в нешуточную переделку!
— Я не о поджоге. Из этой-то истории он выпутается.
— Тогда что его жалеть?
Таня открыла глаза и, многозначительно поглядев на мужа, нежно коснулась его влажных волос.
— Думаю, встреча с Хейнс значит для него гораздо больше, чем ему хотелось бы. Но… К сожалению, он бессилен.
— Серьезные отношения? С женщиной? У моего брата?!
Чейз, засмеявшись, перевернулся на спину.
Таня оперлась на локоть:
— Думаешь, это так смешно?
— Лаки — ветреник, каких свет не видывал!
— Думаю, ты к нему несправедлив. Он очень раним и может быть очень верным.
— Да, конечно, но только нескольким женщинам одновременно. — Чейз улыбался. — Ты знаешь, как он получил свое прозвище?
— Нет, вроде бы.
— Тебя никогда не интересовало, почему Джеймс Лоренс стал Лаки, Счастливчиком? Нет, его все так называют… — Положив голову на руки, Чейз тихо засмеялся. — Я тогда учился в десятом классе, а он — в девятом. В нашем округе была девушка, вернее, женщина лет двадцати, которая жила в Килгоре. Попросту говоря — проститутка, профессиональная. Она всегда одевалась так, чтобы выставлять свои прелести напоказ. Все ребята на нее облизывались, но она никогда ни с кем из нас дела не имела.
Однажды вечером мы с друзьями решили тайком поехать на машине (тогда у нас еще не было прав) в Килгор, поглядеть на эту самую девку. Лаки напросился с нами. С час поколесив по городу, мы наконец нашли ее. Она демонстративно расхаживала по одной из лужаек. Мы смотрели на нее, раскрыв рты и высунув языки, но только у Лаки хватило храбрости заговорить с ней. Черт возьми, этот негодяй пять минут спустя забрался к ней в машину, а потом и вовсе укатил к ней домой. Ошеломленные, мы последовали за ними. Все это продолжалось около двух часов. Парень, который увел машину у родителей, уже паниковал: ему следовало вернуться в Милтон-Пойнт, пока не заметили исчезновения автомобиля. Он наконец принялся сигналить, и скоро появился Лаки: он надевал рубашку и самодовольно ухмылялся. Меня сводило с ума, что младшему брату легко удалось добиться того, к чему неудачно стремились многие, в том числе и я. Я ему так и сказал в сердцах: «Перестань ухмыляться, гаденыш! Тебе просто повезло». «Зови меня Лаки, Счастливчиком», — ответил он, не переставая улыбаться.
Таня едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться.
— Вы неисправимы. Как ты объяснил это прозвище родителям?
— Не помню… Важно, что с тех пор его так и стали называть: Лаки и Лаки.
Таня, вздохнув, положила голову на волосатую грудь Чейза.
— Вряд ли сейчас он особенно счастлив, — пробормотала она.
— Верно, — отозвался Чейз, обнимая жену. — Счастлив я!
У Девон было полно работы, ей предстояло исписать сотню страниц, но думала она только о вчерашней встрече с Лаки.
Девон крепко-накрепко запомнила выражение лица Тайлера, когда он узнал, что она замужем. В его глазах появился мрачный холодный блеск, воспоминания о котором заставляли ее вздрагивать.
Женщине не сиделось. Она вышла из рабочей комнаты, дошла до коридора и повернула обратно.
— Девон, что там у тебя со вчерашним блондином? — спросил кто-то из сослуживцев.
Проигнорировав этот вопрос, Девон закрыла дверь и вернулась к столу. Надо было отвлечься от назойливых мыслей. Закрыв лицо руками, она повторяла:
— Я замужем. Я замужем.
Это была полуправда. Свидетельство о браке было подписано и оглашено. По законам штата Техас она была замужем.
— Но я не замужем, — шептала женщина в тоске.
Она легко могла бы отделаться от этого. У нее были все основания добиваться развода…
Лаки Тайлер не знал всех этих обстоятельств. Да ему скорее всего и нет до них никакого дела. Он осуждает ее как неверную жену, втянувшую его в грех и отказавшуюся расплачиваться. Но у нее нет возможности помочь ему, кроме как подставив под удар себя и мужа.
От Девон не укрылось, что в глазах Лаки застыло презрение. Она могла все изменить несколькими фразами, но промолчала.
Тайлер правды не узнал.
Ну и хорошо, что горькая правда затмила эротическое возбуждение. Знай он правду, напряженная ситуация могла бы перерасти в грозовую. Но как ей хотелось, чтобы он узнал все до конца!
Воспоминания об их ночи отзывались в душе и горечью, и сладостью одновременно. Девон вспоминала очарование этих минут и печалилась об их скоротечности.
