Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
– Помню, чего же не помнить.
– Там сруб у родника, туда и сведешь. А ты, дочка, – обратился он к Алёне, – поживешь пока там. Зверя не бойся. Зверь не человек, не выдаст. Ну, прощай, – вдруг дрогнувшим голосом сказал Семен Захарьевич, обнял Алёну и вышел из землянки.
Он шел к новому буду, поминутно оборачиваясь, и, когда голубой сарафан Алёны, купленный намедни в Арзамас-граде, скрылся в ельнике, Семен Захарьевич облегченно вздохнул и уже спокойно направился к стоявшим толпой мужикам, среди которых виднелись синие стрелецкие кафтаны.
Когда мастер подошел к работным, те почтительно расступились, давая ему дорогу. На принесенной кем-то лавке сидел Губной избы подьячий. Он был крутолоб, черноволос, умные серые глаза его глядели настороженно, как бы прицениваясь. Было душно, и посему подьячий дышал глубоко, шумно, грудь его высоко вздымалась, а на крепкой бычьей шее выступали синие жилы.
«Ему бы деревья валить на буды, а не в Губной избе листы марать», – подумал Семен Захарьевич. Он не спеша снял войлочный треух и поклонился поясно.
– Здрав будь. Почто пожаловал?
– Непорядок у тебя, Семен Захарьич. Работные бегут с будного майдана, – тихо сказал подьячий.
Мастер ждал другого вопроса и даже растерялся поначалу. «Может, и не за Алёной вовсе», – обрадованно подумал он.
– Все вроде здесь, – оглядывая работных, ответил Семен Захарьевич. – Артель у нас дружная, живем по-семейному, не ссоримся.
– Все, да не все. Что-то я Егора Пустозвона не вижу.
– Так ушел Егор. Да! К зазнобе своей в Соколовку подался.
– Не блажи, мастер, – засмеялся дьяк. – Время ли свиданничать? Но речь не о нем. Приехал я за девкой, что прячешь у себя.
Семен Захарьевич помрачнел:
– Нет у меня никого и баб в стане нет. Одни управляемся, без баб. Разве что бабка Дарья…
– Не крути, Семен Захарьич. У себя девку прячешь, – возвысил голос подьячий. – Эй, кто там, – махнул он рукой одному из мужиков. – Покажи, где хоромы мастера.
Два стрельца и мужик ушли, но вскоре вернулись.
– Спрятать успел. Ну, дело твое.
Подьячий подал знак, и стрельцы, навалившись на Семена Захарьевича, ловко скрутили ему руки и ноги, бросили в телегу. Подьячий встал.
– Мужики! Бог карает всякого, кто во лжи пребывает, и награждает в правде живущего. Так вот, я вас и спрашиваю: кто знает, где девка прячется? Супротив царя венценосного и Бога пошла она, дело на ней государево.
Тишина повисла над поляной. Только и слышно было, как огонь гудит в будах да поленья потрескивают…
– Десять рублей серебром князь Шайсупов жалует тому, кто на девку укажет. Ну, что же вы, мужики?
Он еще долго уговаривал работных внять словам божьим и выдать отступницу, но те стояли молча, тесно сгрудясь, низко опустив головы.
Тогда подьячий приказал, обращаясь к стрельцам:
– Сечь подряд всех, пока не скажется кто!
Стрельцы бросились в толпу, пытаясь вытянуть первых попавшихся для расправы, но мужики не дались. В руках работных блеснули топоры, крайние из стоявших мужиков потянулись за дубовыми стояками.
Стрельцы попятились.
– Бунтовать! – заорал подьячий. – Руби всех, не жалей!
Стрельцы, хотя и вынули палаши, но с места не сдвинулись. Толпа работных угрожающе загудела и двинулась на стрельцов, подняв над головами топоры, колья, заступы и решительно потрясая ими.
Видя, что дело может обернуться кровью, Семен Захарьевич крикнул с телеги:
– Стой, мужики! Не дело вы затеяли. Моя вина, с меня и спрос. Побьете вы стрельцов ноня, а завтра придет их множество, и они посекут вас, а заодно и жен, и детишек ваших.
Толпа мужиков заколебалась в нерешительности.
– Первун, – позвал Семен Захарьевич старшего над будниками. – Вместо меня будешь, а я, чай, скоро.
Стрелецкий десятник поманил подьячего в сторону, подальше от толпы мужиков, и тихо сказал:
– Уходить надо. Не выстоять нам супротив работных. Народ здесь крепкий, отчаянный, а нас токмо пятеро.
Видя, что силой мужиков не переломишь, подьячий хмуро сел в телегу и приказал вознице:
– Трогай!
Стрельцы, оглядываясь непрестанно и держа оружие наготове, пошли рядом.
Оставшись одни, работные окружили Первуна.
– Что делать-то будем?
– Озлобились стрельцы, не сносить нам голов.
– Плакали теперь наши денежки.
– Может, выдадим девку, откупим наши головы? – предложил кто-то. Хотя тихо и неуверенно были сказаны эти слова, но все расслышали их и неожиданно замолчали.
– Кто сказал «выдадим»? – обвел всех тяжелым взглядом Первун. – Кого выдадим? Она живота своего не пожалела для таких, как мы, работных. Из тюрьмы сидельцев вызволила. А мы выдадим. Ее голову в десять рублей серебром оценили, а по мне – цены ей нет.
– Все ты верно говоришь, Первун, – подал голос один из мужиков. – Раз Семен Захарьич за нее головой пошел, знать, стоит она того. Но от нас уже эти супостаты не отступят…
– Дело говорит. Не можно лиходеев отпускать, – поддержали его другие работные.
– Побить стрельцов – и всех делов-то, – предложил кто-то из мужиков.
– Пока ушли недалече, всех порешить, мастера ослобонить. А доискиваться начнут, не знаем, мол, о стрельцах, не слышали, не видели.
– На разбойных вали, – добавил кто-то из работных. – Вон их сколь по лесам бродит.
– Вот это по мне, – повеселел Первун. – Так и порешим. Не неволю никого, – предупредил он. – Кто не пойдет, не осудим. Вольному воля.
– Чего там, – загудели мужики. – Все пойдем.
– Добро! Ежели напрямки, через Горелое болото пойдем, успеем. Поспешай, мужики! – и Первун зашагал в лесную чащу, увлекая за собой работных.
3
Телега, поскрипывая плохо смазанными колесами, подпрыгивала на ухабинах. Стрельцы, успокоившись, шли переговариваясь и посмеиваясь над мужицким воинством:
– А ты, Петро, струхнул изрядно, когда мужики за топоры схватились, – толкнув в плечо впереди идущего товарища, засмеялся густобородый, высокого роста стрелец. Тот, дернув плечом, обернулся.
– Да и ты, Семен, чай, не в радости пребывал перед этой чумазой голью.
– Голью, молвишь? Это ты, Петро, голь перекатная перед будными, – и, глядя в удивленное лицо товарища, густобородый спросил: – Тебе в год от казны государевой дают три рубля? Так?
Петро согласно кивнул головой.
– Да три меры зерна, – продолжал Семен, – а поливачи получают из казны поболе десяти рублей да по четверти муки, да по четверти крупы, да три пуда соли, да осьмину толокна.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
