— Да, немножко. По-моему, у меня еще что-то не в порядке, не только сердце. Хотя достаточно было бы и сердца. Какая это мука — быть инвалидом.
— Приляг, я пойду.
— Хорошо, иди. Перед тем как укладываться спать, загляни ко мне. Перед сном я обычно читаю. Читаю роман о женщине, начавшей жить заново. Но у нее судьба не такая, как у тебя. Она бежит с мужчиной из дому и потом возвращается, так и не став его женой. До этого побега она жила, как Золушка, как гадкий утенок и — о чудо! Возвращается обновленной. Сколько уверенности в себе придала ей эта история! Автор книги — женщина, но я не верю ни одному ее слову. А еще я прочла книгу о жизни в Принстоне. О ней сейчас много говорят. Там вообще-то учатся когда-нибудь?
— Очень мало. Поэтому некоторым из нас и приходится жульничать на экзаменах.
— Ох, Джорджи!.. Ты все об этом.
Еще с лестничной площадки второго этажа он заметил, что его вещи перенесены из холла в комнату. Однако, сойдя вниз, он увидел, что обеденный стол накрыт на одного. Он прошел в кухню.
— Привет, Мэй! Привет, Маргарет! Стол накрыт для меня или для отца?
— С прибытием, — сказала Мэй. — Для вас. Отец сегодня ужинает в Гиббсвиллском клубе. У него там какая-то встреча, так что ждать вас он не мог.
— Хорошо. Когда будет готово — скажите. Генри дома?
— У него сегодня свободный день.
— Кажется, я видел у него в окне свет.
— Он у себя, но у него сегодня свободный день, — повторила Мэй.
— Вот как, — сказал Бинг Локвуд и, подойдя к стенному телефону, нажал кнопку над надписью «Гараж». — Генри, это Джордж.
— Какой Джордж?
— Джордж Бингхем Локвуд-младший.
— У меня сегодня свободный день.
— Начиная с послезавтрашнего дня я едва ли буду часто тебе докучать. Только завтра — и все. Из Принстона, штат Нью-Джерси, идет мой сундук. Его надо переадресовать на имя… возьми, пожалуйста, карандаш… на имя Джека Кинга, ранчо Сан-Маркое, округ Сан-Луис Обиспо, Калифорния.
— Не успеваю за вами. Названия-то все испанские.
Бинг медленно повторил адрес.
— Записал?
— Джеку Кингу, ранчо Сан-Маркое, округ Сан-Луис Обиспо, Калифорния. Вы, значит, не хотите, чтобы я привозил этот сундук домой. Я должен переадресовать его и погрузить в следующий поезд. Кто за это будет платить?
— Уверен, что мой отец с удовольствием заплатит.
— А разве вы не можете отправить его по билету?
— Я еще не покупал билета.
— Тогда купите, и пусть Айк Венер переадресует сундук. Это упростит дело. И сэкономит большие деньги. Если вы знали, что поедете до самой Калифорнии, то почему не отправили сундук прямо из Принстона, вместо того чтобы делать такой крюк?
— Я не был уверен, что поеду в Калифорнию. А вот теперь уверен. — Бинг повесил трубку.
— Вы едете до самой Калифорнии? — спросила Мэй.
— До самой.
— А что случилось? Неприятности в колледже? — спросила Маргарет.
— Еще какие. Я жульничал на экзаменах.
— Ну, не шутите, скажите правду. В чем вы провинились?
— Я уже сказал: жульничал на экзаменах.
— Ладно. Не хотите — не надо. Может, из-за девушки какие неприятности?
— Скорее всего, из-за выпивки, — сказала Мэй.
— Почему из-за выпивки скорее всего? — спросил Бинг.
— Потому что девушек в ваш колледж не берут, — сказала Мэй.
— Есть еще девицы другого сорта. Те, что околачиваются там, где побольше молодых парней, — сказала Маргарет. — Но мы из него все равно ничего не вытянем. Либо женщины, либо выпивка.
— А может, и то и другое. Мой племянник учится в Пенсильванском университете — так там есть общежития. И что в этих общежитиях творится, ты бы не поверила. А в Принстоне общежитие, наверно, еще хуже.
— Почему? — спросил Бинг.
— Потому что там учатся дети более богатых родителей и у них больше денег. Там гораздо хуже.
— Да нет, всего какую-нибудь неделю, — сказал Джордж.
— Неделю? — переспросила Маргарет.
— Да. Раз в году в Принстоне устраивают так называемую Неделю Оргий, когда разрешается приводить к себе в комнату каких угодно женщин.
— И оставлять их на ночь? — спросила Маргарет.
— Конечно. Все разрешается. Только не с профессорскими женами. Если тебя застанут с профессорской женой, тебе придется перевести пятьдесят строк Горация.
— Не верю я этому, — сказала Маргарет.
— А я уж не знаю, что и подумать, — сказала Мэй.
— А вы моего отца спросите. Спросите его как-нибудь, приходилось ли ему переводить пятьдесят строк Горация.
— Пятьдесят строк чего?
— Наверно, пятьдесят строк каких-нибудь ужасных выражений, — сказала Мэй.
— Я так и думала, — сказала Маргарет. — Чего же еще? А разве есть книга, в которой напечатаны все эти ужасные вещи?
— Я пришлю вам экземпляр.
— Только не мне. Я не хочу, чтобы почтальон знал, что у меня есть такая книга, — сказала Маргарет.
— У меня наверху сохранился старый экземпляр, — сказал Бинг.
— Вот уж никогда не видела, — сказала Мэй. — А вашего отца разве заставали с профессорской женой?
— Когда вы будете его об этом спрашивать, следите за выражением его лица.
— Он может уволить меня, — сказала Мэй.
— Может. Бывшим студентам Принстона не полагается разговаривать о Неделе Оргий с посторонними.
— Когда же эта неделя бывает?
— Когда? В разные годы по-разному. Иногда осенью, иногда весной. Все зависит от студенческого совета. Вам объявляют, что Неделя Оргий начинается, мол, тогда-то. Большинство профессорских жен уезжает на это время из города — на всякий случай.
— Но кто-нибудь из них всегда остается.
— Молодые, наверно, — сказала Мэй. — Хорошенькие.
— В большинстве молодые и хорошенькие, — подтвердил Бинг. — Но я с профессорскими женами не связываюсь. Не стоят они того, чтобы из-за них переводить пятьдесят строк Горация.
— Лучше бы вам держаться подальше от женщин, — сказала Маргарет.
— Да ведь он уже взрослый. Ему двадцать два, — возразила Мэй.
— Взрослый, нет ли, дело не в этом. Видишь, какая у него неприятность. Вот уже и в Калифорнию едет.
— Как, вы говорите, называется эта неделя? — спросила Мэй.
