— Ты сам, господин, говоришь, словно посланник, — задумчиво проговорил хозяин.
— Куда мне. Посланники, насколько мне известно, искали во всем этом смысла, а не бессмыслицы.
— Да, искали, — сказал с порога крепкий чернобородый мужчина, снимая промокший от дождя плащ. — И нашли, а потом вдруг оказалось, что все наоборот, даже не наоборот, а вообще неведомо как. Без смысла, вот именно. Мы ученые, господин, — пояснил он, потирая руки и оглядываясь по сторонам, будто что-то искал. — Я и мои товарищи. Мы путешествуем в поисках того, что позднее будет добросовестно описано и попадет в книги, которые никому не захочется читать. Нам следовало тебе это сказать, прежде чем ты примешь нас за опасных чудаков.
— А! — довольно глупо, хотя и понимающе кивнул хозяин. — Ученые. Собственно… о чем-то таком я и подумал.
— Я ищу… колбасу, — заявил Мольдорн, снова оглядывая комнату и потирая руки. — Вы не поверите, насколько я проголодался.
— Колбасу? Я ее съел, — признался Готах.
— О горе мне!
— Пошлю в корчму, — сказал хозяин, вставая. — Загнал бы жену на кухню, но… уже поздновато. Что-то я засиделся, — огорченно вздохнул он.
— Прикажи прислать нам хлеба, пива, вина, разной колбасы… и кровяной! — воскликнул Мольдорн, воздевая руки, словно его только что осенило. — Самую большую кровяную колбасу, какая у них только есть!
— И горячего супа в каком-нибудь горшочке, — добавил Готах, помня о пристрастиях своего отсутствующего в комнате почтенного спутника, чьи слабые (и к тому же уже не слишком многочисленные) зубы лучше всего справлялись с кашей и разнообразными похлебками. — И кстати, досточтимый хозяин…
Он потянулся к бесстыдно пузатому кошельку.
— Это в счет всех расходов и вперед за следующую неделю. Мы еще немного тут поживем, да, Мольдорн?
— Угадал. Но не знаю, обойдемся ли неделей, похоже, речь идет о месяце… Или о годе!
Он снова воздел руки, но на этот раз не скрывая раздражения, чего обрадованный домовладелец не заметил.
— Хоть десять лет, ваше благородие, — сказал он столь искренне, что аж сердце разрывалось. — И пусть меня протянут под килем, если я когда-либо упомяну о повышении платы!
Он поспешно вышел, чтобы заказать еду. Хоть он и говорил «пошлю в корчму», ясно было, что он потащится туда сам. Ни Готах, ни Мольдорн не заметили в доме слуг.
— «Пусть меня протянут под килем»… — повторил Мольдорн, садясь за стол. — В нашем хозяине заговорил старый моряк. И вообще смелый человек. Может, с нашим делом стоит обратиться к нему?
Хоть это и была шутка, в голосе Мольдорна прозвучало неподдельное отчаяние.
— У тебя так ничего и не вышло?
— Нет. Но все уже надо мной смеются и показывают пальцами. Я стал знаменитым.
Мольдорн уже неделю выдавал себя за некоего то ли моряка, то просто удальца и авантюриста, пытаясь искать наемников, готовых поохотиться на морях Шерера. Он называл величину задатка — и вокруг сразу же собиралась толпа. Но стоило ему сказать, о каком корабле идет речь, как все начинали покатываться со смеху, несостоявшиеся наемники крутили пальцем у виска, кто-то плевался, кто-то ругался. В Таланте, находившейся на пересечении важнейших морских путей Шерера, рядом с военным портом был еще огромный грузовой порт. Ежедневно туда заходил какой-нибудь корабль, обычно несколько, а случалось, что и десятка полтора — и не только торговые парусники. Здесь искали счастья и подходящего случая разнообразные наемники, разорившиеся купцы, владельцы вооруженных судов, уже больше походивших на военные корабли, охотно шедшие на всякого рода каперскую службу и готовые взяться за сопровождение тяжело нагруженного судна, конвоя и вообще чего угодно. Порой случалось, что богатый судовладелец посылал в море наемников, которые должны были найти конкретного пирата, захватившего и похитившего его корабль. Если потеря была документирована, а предприятие легальное и честно платившее налоги, военный комендант Таланты мог выписать имперскую каперскую грамоту, и тогда наемники законно зарабатывали свое золото, отбирая у плененных морских разбойников их добычу, корабль же возвращался работодателю. При этом они часто ошибались… ведь один большой парусник так легко спутать с другим… Но кого это волновало? Все, начиная с судовладельца и заканчивая комендантом флота, были рады, что пираты с каперскими грамотами режут других пиратов без каперских грамот. Главное, что тщательно обозначенные законные торговые корабли благородные каперы обходили стороной — что было в их собственных интересах.
— Где Йольмен?
— Считает, — ответил Готах, кивнув в сторону двери, ведшей в соседнюю комнату.
— Мог бы уже и перестать, — поморщился Мольдорн. — Даже я перестал… а он считает? Что он еще может насчитать?
— Не знаю. Вроде как проверяет доказательства Тамената — так он мне говорил, а впрочем, сам спроси. Я в этом не разбираюсь.
— Тут нечего проверять — старик был прав. Жаль только, что толку от этого мало.
— Величина двух Полос — это мало?
— Если не удается провести аналогию с остальными Полосами, то более чем мало. Это ничто. Так, любопытная подробность.
— Да, но это «наши» Полосы, — напомнил Готах.
— Висящая в пустоте система без точки опоры, потенциал которой невозможно проверить.
— Но он как-то предсказуем.
— Мы блуждаем на ощупь.
— Нет, поскольку знаем, что это большой пороховой склад, который взорвется, если мы не погасим тлеющий рядом с ним огонь.
— Мы не знаем ни насколько велик этот пороховой склад, ни где он находится. Сто бочонков пороха посреди города или десять тысяч в пустыне? А самое главное, — со злостью сказал Мольдорн, — никто не хочет гасить этот твой огонь, и все надо мной смеются, когда я вообще о том упоминаю!
— Может, мы не с того начали?
— А с чего еще мы могли начать? Как искать то, что может находиться, хотя и не обязательно, на борту некоего корабля в некоем море Шерера, но может быть и где-то на суше, при условии, что оно лежит на месте, поскольку сегодня оно может быть тут, завтра там, ходить, плавать… к счастью, не летать. — Мольдорна очень легко было вывести из себя. — Когда я наконец найду это нечто, я прикажу ему подыхать столь же долго, как длились поиски. Клянусь, ни днем меньше.
Готах невольно содрогнулся, хотя мрачная клятва Мольдорна скорее походила на бахвальство, обильно приправленное беспомощностью и злостью.
— Кеса ее найдет. Агары хотят поиграть в большую политику, и эти переговоры на руку их властям. Они не станут уклоняться от…
— Твоя Кеса найдет ту дрянь, которую мы ищем, и полюбит ее как родную дочь. Она скорее обо всем ей расскажет, погладит по головке и уйдет, чем позволит нам сделать то, что очевидно для любого, только не для нее. Мы ничего от нее не узнаем, попомни мое слово.
