— Да уж, рассказывал и рассказывал, было захлебнулся в слюнях! Прыгал, точно блоха на сковородке.
— Ты еще сказала, что могла бы перенести меня в то место, будь у тебя чуть побольше чародейской силы. Вот бы мне там остаться, или хотя бы перелетать туда и обратно, когда вздумается!
— Хм-м.
— В общем, я чего хотел спросить-то: теперь у тебя достаточно силы? Она увеличилась со временем? Можешь перенести меня?
— Нет! Особенно если ты спустил все деньги и рассчитываешь, что я стану колдовать задаром. Считаешь, я совсем безмозглая дура?
— Нет, — возразил я, — просто мне казалось, у тебя есть сердце.
— Угу, я вся — одно большое сердце, когда втяну когти, — скривилась Энни. — Да только женщина должна думать о своем куске хлеба. Что мне с тебя? Заработаю головную боль, потрачу половину ингредиентов, а ты — фьють, и нету! Тебя не было рядом большую часть времени, и пока что твое отсутствие обходилось мне совершенно бесплатно. Тебе придется исколотить меня до полусмерти или выкрутить руки, чтобы добиться согласия, но на это ты едва ли сподобишься. Я-то знаю, ты никогда особо не любил распускать кулаки, но крайней мере со мной, хотя, может, с другими и вел себя по-свински. Не сомневайся, я тебя еще одолею, коли дойдет до драки. У меня есть другие средства, если эти старые струны вдруг лопнут! — Энни напружила цыплячьи мускулы на своих костлявых руках и смерила меня взглядом.
Струны, пф-ф! Скорей, гнилые веревки. Я смотрел на нее и пытался разглядеть в этой дряхлой развалине маленькую шлюшку, которая гарцевала верхом на мне в тот день на поле, когда я побывал в небесах, когда все было для меня внове, и жизнь на мгновение превратилась в сказку. Конечно, тогда Энни не смотрела на меня с теперешней надменностью. Мы послали ко всем чертям преподобного с его тяжкой работой и лежали, тесно обнявшись, глаза в глаза. Пройдет еще несколько лет, прежде чем деньги и сила Шейкстига притянут Энни крепче магнита.
— Стало быть, для тех, кто тебе платит, ты делала такие штуки?
— Еще бы!
— А чего отводишь глаза, Энни? Я тебе не верю.
Энни в упор поглядела на меня. Ишь ты, разозлилась.
Значит, я выбрал верный способ.
— Можешь поставить на мне что-то вроде опыта.
— В штаны не накладешь? Я давненько уже не занималась настоящим чародейством, да еще таким серьезным.
— Сомневаешься, что получится?
— Я не… Как ты не уразумеешь, Коллаби, в таких делах опыты — опасная штука. Если что-то пойдет не так… Все может закончиться очень плохо.
— Хуже, чем если меня найдут головорезы, которым я задолжал?
Энни искоса поглядела на меня.
— Значит, так. Худшее, чего ты можешь опасаться — это смерть от рук убийц, верно? В этом мире, понимаешь? А вот смешение миров, перемещение кого-то за пределы этого мира в его сердечный рай… — Энни запнулась.
— Ну же?
— Если на то пошло, ты просишь приготовить не примочки для пяток и не приворотное зелье! У меня даже нет всех составных частей, которые потребуются для волшбы. В ярмарочный день придется тащиться в Хай-Оукс-Кросс.
— Это не обязательно делать сегодня. Конечно, чем скорее, тем лучше, но я могу подождать, если заручусь твоим согласием.
— Надо же, какая щедрость! А как насчет того, что у меня в кармане пусто? Некоторые ингредиенты стоят довольно дорого.
— Укажи мне на них, Энни, и не беспокойся — я это добуду. Или наведи на кошелек, который можно потрясти. Небольшие суммы для меня — сущие пустяки.
— Значит, твои пальчики все такие же маленькие и хваткие? — Ведьма с любопытством вытянула тощую шею.
— Да, а со своего следующего клиента можешь взять вдвойне. Не только окупишь расходы, но еще и останешься в прибытке.
Энни выпятила губы и стала похожа на старого сома, который лежит на дне озера и шевелит усами.
— Ну что, по рукам? — серьезно спросил я. — Я знаю, у тебя есть сила, ты просто должна собраться с духом.
— Должна, говоришь? — Она снова пошамкала ртом и одернула подол изношенного платья. — Надо же.
— Энни, ты же была так близка к этому в молодости! Неужели тебе самой никогда не хотелось выпустить наружу то, что дремлет внутри?
— Не знаю. — Энни устремила взор вдаль, на деревья. — Пожалуй что хотелось.
— Вот видишь!
— Только на пропитание этим не шибко заработаешь. Зелья или гадание по руке — другое дело.
— Так погадай мне! — расхохотался я и вытянул руку. — Погляди, выйдет у тебя или нет.
Энни посмотрела на мою ладонь, не дотрагиваясь до нее. Прочла быстрым взглядом, каким пустельга окидывает холмы, и отвернулась.
— Дот, — промолвила она, — тебя ждет удача. — Насмешливость исчезла из ее голоса. — До самого конца.
— Всякому из нас везет, пока не наступит конец, — усмехнулся я. — Никому неохота умирать, какую бы жизнь он ни прожил, хорошую или плохую.
— Мне довелось видеть многих, которые желали уйти раньше положенного срока. Они приходили ко мне и просили… помочь.
— Ладно тебе. — Я одним глотком допил чай и вскочил с лавки. — Пораскинь мозгами, Энни, как и что тебе нужно сделать, а я буду твоим ярмарочным кроликом. Я вернусь завтра.
Она опять посмотрела на меня сверху вниз. Да, за эти годы все вокруг превратились в великанов, все сироты из приюта, с которыми я когда-то был одного роста. Взять хотя бы Энни: она сидела, а я стоял, и, тем не менее, ей приходилось опускать глаза, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Поверь, найдется много охотников отправиться в свой личный рай. Заработаешь на этом кучу денег. Пожалуйста, Энни! — Я приблизился к ней и выложил последний козырь — сами знаете, в разговоре с женщиной это всегда червонный король: — Ради наших с тобой дней в Сент-Аньонс! Помнишь, мы оба были безродными горемыками, ты и я. Эта связь не разорвется до самой смерти.
— Тебя ждут опасности, Дот, страшные опасности! Даже я до конца не представляю, какие именно.
— Может, ждут, а может, и нет. Хорошо, пускай первый блин выйдет комом, и со мной у тебя ничего не получится, зато с другими ты все исправишь, станешь богачкой и будешь жить в шикарном доме на вершине холма.
Энни все еще колебалась. Я смотрел на нее с мольбой во взгляде. Выпучи я глаза чуть-чуть сильнее, они бы точно вывалились в грязь.
— Мне надо подумать, — буркнула старуха. — Пристал, как репей, да еще бередишь душу своими разговорами о приюте! С какой стати мне про него вспоминать?
— Мы ведь там выросли, Энни, и никуда от этого не денешься.
— Проваливай.
— Уже ухожу. — Я похлопал ее по коленке, прикрытой серыми лохмотьями. — Но завтра приду опять.
