— Они все молоды, — ответил я. — Так что давай посмотрим поближе.
Сначала я подумал, что ребятки просто грабят магазины. Подъехав, я увидел, что они организованы. Они сносили товары из периферийных магазинов к центральному, где было огорожено место возле входной двери. Я поставил машину в ряд грузовиков не раньше, чем увидел идущего к нам улыбающегося высокого юношу. И тогда я вышел из машины.
— Привет, я Дэйв Миддлтон. Рад вас видеть.
Казалось, ему действительно приятно нас видеть и пожимать руки всем по очереди, спрашивая имена. Было ему под девятнадцать, хорошая речь, и даже в джинсах и в свитере он имел вполне ухоженный вид.
— Первый вопрос, который я вам должен задать, — сказал он, — таков: хотите вы жить или хотите умереть? На секунду его улыбка погасла.
— Ну а как ты думаешь? — спросила Сара.
— Извините. — Улыбка вернулась на место. — Я должен был быть грубым и спросить это прямо сейчас. Мы здесь пытаемся организовать общину. Были люди, которые оказывались, говоря откровенно, ни на что не годными. А места для пассажиров у нас нет. У тебя усталый вид, Ник. У вас тоже, девочки. Я сейчас организую кофе, и вы сможете с нами познакомиться.
Все так же улыбаясь, он ввел нас внутрь. Это был мебельный магазин, так что дефицита стульев и диванов, чтобы сидеть, там не наблюдалось. Через пять минут нам дали кофе и сандвичи.
— Через две секунды я вернусь. Мы сейчас занимаемся организацией защиты этого здания.
Я не знал Дэйва Миддлтона, но знал, кем он был в той жизни, что была до безумия. Из семьи, где денег всегда было с избытком; несомненно, молодежный лидер в местной церкви. Без всякого труда можно было составить мысленный образ Дэйва, ведущего по горам группу чистеньких ребят, распевающих гимн «Радость для мира».
Приличного вида и чисто живущий парень, каких я никогда не видал в моем мире горячих ночных клубов. Но я видал таких в школе и терпеть их не мог. Теперь я видел, что у них есть свое место на Земле. Уравновешенный, хороший организатор, Дэйв Миддлтон выполнял роль Феникса и вытаскивал толпу детей из пепла горящей цивилизации:
— Мы с друзьями поехали на вылазку на уик-энд, когда это случилось. — Голос у него был непробиваемо жизнерадостный. — Я знаю, что прошло всего несколько дней, но события пошли очень быстро… вот здесь у нас спят девушки. Чего у нас хватает — это кроватей. Ребята спят в складе вон там. Сюда, прошу вас. Осторожно, Сара, не споткнись — Майкл небрежно обошелся с упаковками… Майкл, не забудь положить пластиковые простыни в мешки, не надо, чтобы о них люди спотыкались. На чем я остановился? А, да. За два дня мы собрали пятьдесят шесть человек, некоторых в буквальном смысле подобрали на улицах — от годовалых детей и до самой старшей, Ребекки Кин. Ей восемнадцать. Мы составили колонну машин, решили найти безопасное место и там остаться. Это оказалось самым лучшим. Здесь безопасно. Нет окон, кроме тех, спереди, где двери. И мы собираемся оградить эту зону колючей проволокой. Вы увидите, что у нас есть электричество — в магазине был аварийный генератор.
Мы поднялись за ним наверх в бывший офис менеджера. Зеркальные окна офиса выходили на все стороны магазина размером с ангар, где до дверей тянулись ряды кроватей и прочей мебели. По пролетам сновали дети и подростки, каждый явно со своей задачей — никто не болтался без дела.
— Извините, минутку. — Дэйв взял микрофон, и его голос разнесся по зданию, как голос самого Бога. — Ребекка Кин! Ребекку Кин и Мартина Дел-Кофи просят подняться в офис. Да, минуту внимания! Напоминаю, что работающие с колючей проволокой должны надеть перчатки. Спасибо за внимание. — Он снова повернул свою улыбку к нам. — Сейчас я вас представлю Распорядительному комитету.
Распорядительный комитет. Я понял так, что это и есть здешние боссы.
Сара перехватила мой взгляд и чуть приподняла брови. Если бы речь не шла о нашей жизни, ей бы это казалось забавным.
А мне? А у меня бы штаны лопнули, к чертям, от смеха.
* * *
Потом Дэйв Миддлтон перешел к деталям. Он перечислил машины, резервы воды и запасы пищи, лекарств, цели групп. Он даже показал нечто, называвшееся «формулировкой миссии», написанное им синим и красным и пришпиленное к стене. Во время его речи вошла костлявая девушка в синей шали и с очень рассудительным лицом. Еще одна церковная крыса, подумалось мне. Это была Ребекка Кин. Потом вошел семнадцатилетний парнишка с растрепанными светлыми волосами и высоким лбом. Развязанные шнурки волочились за ним по полу. Это и был Распорядительный комитет.
— Я должен сознаться, — сказал Дэйв, — мы сами себя назначили. Когда устроимся, проведем выборы, чтобы все решили, кто будет руководить. У нас с Ребеккой есть опыт руководства группами детей по работе в церкви Сент-Тимоти. Мартин Дел-Кофи — наш местный гений. Может быть, вы видели статьи о нем в местной газете. У него самый высокий Ай-Кью на всей территории образовательного округа Донкастера.
Ну и хрен с ним. Именно это я сказал бы неделю назад. Но не теперь — с меня посбили спеси. Я вежливо кивнул.
Ребекка заговорила голосом школьной учительницы:
— Именно личности такого калибра, как Мартин, восстановят наше общество в том виде, в каком оно было.
— Только лучше. — Мартин не улыбнулся. Его сюда позвали ради мозгов, а не обаяния.
— Извините, — сказал Дэйв и заговорил по трансляции: — Команда альфа, команда альфа! Перерыв на ленч. Не забудьте освободить кантину к двенадцати. Сегодня днем еще много работы.
В магазине треть ребят оставили свои занятия и пошли к двери в задней стене магазина.
Распорядительный комитет стал задавать нам вопросы, и я понял, что нас оценивают. А если мы не наберем нужный балл, нам покажут на дверь?
В какой-то момент в дверь постучал мальчик лет одиннадцати и произнес что-то вроде доклада:
— Дэйв, мы обошли маршрут.
— Что-нибудь видели?
— Мистер Креозот в доме по Бриар-Лейн.
— Сколько?
— Только один, Дэйв. У него что-то с ногой. Плохо ходит.
— Отлично, Роберт. Идите завтракать. Потом проверьте берега реки до Карнела. Сара подняла брови:
— Мистер Креозот? Ребекка ответила:
— Это собирательное имя для пораженных болезнью взрослых. Так одна девочка назвала взрослых, которые заболели. Те, кто помоложе, это имя подхватили, и оно привилось. Теперь душевнобольные взрослые называются мистер и миссис Креозот.
— Это вроде сахара на горькой пилюле, мисс Хейес. — Мартин откинул голову назад, рассматривая собственные ногти. — Детей пугает, если сказать, что за ними гонится миллион сумасшедших. А мистер Креозот не звучит слишком жутко, не правда ли?
Неделю назад мне захотелось бы дать яйцеголовому нахалу по морде. Сейчас я только кивнул.
— Судя по тому, что мы видели, поражены только взрослые. — Сара, оживившись, снова захотела искать ответы. — Они нападают на собственных детей — а если детей у них нет, нападают на всех, кому меньше двадцати.
