Виктор разлил содержимое бутылок.
— Ну вот, совсем другое дело, — удовлетворенно кивнул он, а во взгляде все еще возмущенной таким его поведением Дин явственно читалось: мой муж настоящий сноб.
С этим Лесли был не вполне согласен, но свои размышления решил приберечь до тех пор, пока они с Дин не останутся наедине.
Наконец, когда ужин был закончен, когда его организатору воздали должное почтение как весьма недурственному кулинару, когда мисс Джесс, перед которой Виктор рассыпался в благодарностях, отправилась восвояси, а дети уложены спать, Дин наконец раскрыла цель визита Лесли.
— Дело в том, что Лесли — врач, — сообщила она Виктору, удивленному и обрадованному этой новостью. — И я пригласила его, чтобы ты мог с ним побеседовать.
— Видите ли, Виктор, — вмешался Лесли, — я уже объяснил Дин, что занимаюсь не совсем той областью, которая вас интересует, а если быть более точным, совсем не той. Но я выслушаю вас и сделаю все, чтобы вам помочь или хотя бы посоветовать компетентного специалиста, который вам поможет.
— Спасибо, — искренне поблагодарил его Виктор.
В его глазах промелькнул лучик надежды, и Лесли подумал, что, несмотря на рассказы Дин, ему можно посочувствовать. Он потерял память, лишился всего, к чему привык, но пытается справиться со своими проблемами и делает даже больше — помогает Дин.
Не такой уж он хам и сноб, каким посчитал его Лесли, услышав ту историю, которая произошла с Дин в Паркстауне. Если бы Виктор Гудроу и в самом деле был снобом и хамом, даже потеря памяти не изменила бы его сущности. Впрочем, Виктор мог ловко притворяться — но зачем это ему? Нет, все гораздо сложнее…
Лесли задал Виктору несколько вопросов, которые касались его предполагаемой травмы. Но травмы, во всяком случае явной, у Виктора не было: его не беспокоили ни головные боли, ни дурнота, ни прочие симптомы, сопровождающие такого рода повреждения. Лесли осмотрел голову Виктора, но не увидел ничего такого, что могло бы свидетельствовать об ушибе или внешнем повреждении.
Затем он расспросил Виктора о его воспоминаниях, но услышал все то же, что рассказала Дин: этот мужчина проснулся в парке, разбуженный детьми, которые сообщили ему, что он их отец, и привели его в дом Беллвудов. Все это вспоминалось Виктору в каком-то тумане, потому что он постоянно проваливался в сон, как видно, из-за высокой температуры, и толком пришел в себя — если, конечно, так можно сказать о человеке, потерявшем память, — только на следующий день.
Лесли объяснил Виктору, что в Лайтфорде не найти хорошего специалиста, который смог бы ему помочь, однако обнадежил, сказав, что обязательно займется поисками доктора за пределами города.
— Ну как? — поинтересовалась Дин, провожая Лесли до двери. — Ты можешь хоть что-то сказать?
— Дин, я хирург и немногое знаю об амнезии. Внешних повреждений у твоего Виктора я не обнаружил. О внутренних мне может рассказать только рентгеновский снимок, хотя, судя по отсутствию внешних симптомов, их, скорее всего, нет. Подозреваю, травма мистера Гудроу носит психологический характер, но, сама понимаешь, трудно что-то сказать после обычного домашнего осмотра. Я могу организовать ему рентген, попробую найти хорошего специалиста по амнезии, но второе будет сделать куда сложнее, чем первое.
— Спасибо тебе, Лесли, — благодарно улыбнулась другу Дин. — Ты и так уже многое сделал.
— Твой приятель тоже, — усмехнулся Лесли. — Только ты даже не подумала его поблагодарить.
— По-моему, я сказала «спасибо за ужин».
— Таким тоном, каким обычно не хвалят, а ругают. А ведь он не только ужин приготовил, но и разгреб бардак в твоей гостиной. А еще занимался детьми… А еще…
— Ну все, хватит, Лесли, — раздраженно буркнула Дин. — Я в это время тоже не баклуши била.
— Да, но работа для тебя — дело привычное, а ему все это стоило титанических усилий.
— Что-то я не пойму, дружище Лесс, — сердито прищурилась Дин. — С чего это ты вдруг за него заступаешься? Из мужской солидарности?
— Нет, — улыбнулся Лесли. — Из обыкновенного человеколюбия. И кстати, — добавил он, открыв дверь, — насчет пивных бутылок и твоих чертыханий при детях он был совершенно прав.
Дин могла бы многое сказать в ответ Лесли, но тот хорошо об этом знал, а потому поспешил скрыться за дверью. Уж чего Дин было точно не занимать, так это упрямства. Упрямства, с которым она подчас отрицала даже очевидные вещи…
Виктора Дин обнаружила на кухне. Он убрал со стола посуду и сидел, погруженный в раздумья, которые, судя по выражению его уже не надутого, а скорее мрачного лица, были отнюдь не веселыми. Виктор даже не заметил, как она вошла.
А ведь он и себя постарался привести в порядок перед приходом гостя, подумала Дин, разглядывая Виктора. Расчесал волосы, побрился — наверняка взял мой бритвенный станок, — оттер пятна на пиджаке… Виктор прав, надо купить ему одежду, впрочем… впрочем, и в этом костюме он выглядит совсем неплохо.
Но до чего же у него усталый взгляд… Дин поймала себя на мысли, что точно такой же взгляд она частенько наблюдала в зеркале ванной комнаты, когда перед сном принимала душ.
Вспомнив слова Лесли о благодарности, похожей на укор, Дин почувствовала себя виноватой: зря она была с Виктором такой резкой, он ведь и в самом деле ей очень помог. Да, Виктор не лежал под машинами и кранами, но за эти несколько дней этот совершенно ни на что не годный мужчина, каким она, во всяком случае, считала его раньше, умудрился сделать то, до чего у самой Дин не доходили руки вот уже… даже страшно подумать, сколько времени…
— Виктор, — негромко позвала его Дин.
Тот вздрогнул, услышав ее голос. Неужели я и в самом деле так пугаю мужчин? — обиженно подумала она.
— Не заметил, как ты вошла, — объяснил свое невольное движение Виктор. — Решила отчитать меня за то, что я заставил тебя перелить пиво в стакан? Или тебе не понравилось, что я попросил мисс Джесс научить меня обращаться с духовкой?
С лица Виктора исчезла мрачная задумчивость. Теперь он выглядел не только усталым и подавленным, но и сердитым. Дин попыталась было обидеться, но снова вспомнила о том, что сама недавно обидела его.
— Пожалуйста, не ершись, — сказала она. — Ни за что я не собираюсь тебя отчитывать. Просто хотела сказать тебе спасибо. Ты… ты молодец, Виктор. Сделал куда больше, чем я ожидала.
— Но меньше, чем надеялась?
— Я, знаешь ли, не привыкла рассыпаться в комплиментах. Уж извини, чего не умею, того не умею.
— Послушай, Дин, — Виктор так пристально посмотрел на нее, что ей захотелось опустить глаза, — как вышло, что мы с тобой… Почему мы поженились?
— Хочешь спросить, как ты взял в жены женщину, взгляд которой способен превратить в камень? — усмехнулась Дин, почувствовав, как где-то внутри ее кольнула обида.
— Нет, просто хочу понять, почему мы были вместе. Мы ведь совершенно разные. Хоть с этим ты спорить не будешь?
