Джон с какой-то растерянностью и грустью почесал подбородок, повертел в руках твердый бланк меню и, остановив задумчивый взгляд на Одри, сказал:
— Я полагал, в таких клубах, где встряхиваются на полную катушку, не происходит ничего животворного, а просто гремит музыка и до умопомрачения дергаются на одном месте пьяные юнцы и их подружки… Я знаю: ты смотришь на меня как на старого ворчуна, человека устаревших взглядов, разве не так? Я для тебя просто, как бишь его, — раззява! — Но вдруг в его темных глазах блеснули веселые искорки, и он произнес: — А знаешь, да! Иногда ко мне такое желание — нырнуть, как ты выражаешься, в клуб и на все сто отвлечься и встряхнуться — действительно приходит. И тогда я действительно иду в клуб. Но не в первый попавшийся, а в свой старый добрый клуб, к которому я давно привык, который проверен временем. Извини, что я, может быть, разочаровал тебя таким признанием.
Он откинулся на спинку стула, чтобы официант мог налить вино в их бокалы.
— О, ты имеешь в виду один из тех клубов, в которых обычно собираются какие-то мрачные джентльмены? — весело спросила Одри. — И вы все там тесно рассаживаетесь за одним столом, степенно цедите херес и говорите о политике, так?
— Не совсем так.
— Тогда о каком же таком старом добром клубе ты завел речь?
Она поднесла бокал к губам и отпила маленький глоточек. Вкус холодного белого вина был великолепен. Но поскольку она давно ничего не ела, напиток моментально всосался в пустой желудок и с кровотоком быстро достиг конечного пункта назначения — мозга.
— О джаз-клубе, — ответил Джон.
— Ах да, джаз…
— Еще одна страничка культуры, для которой у тебя тоже совсем не остается времени, не правда ли? — Он наполнил ее опустошенный бокал вином и пристально посмотрел ей в глаза.
— В этих джаз-клубах… — Их взгляды встретились. В ее зеленых глазах по-прежнему плясали веселые искорки. — Наверное, там такая скука! Весь вечер — только негромкая медленная музыка, а под ее аккомпанемент — только душещипательные, тихие беседы…
— Впечатление от вечера в джаз-клубе может зависеть от женщины, которую мужчина привел с собой в клуб.
При этих словах Одри чуточку зарделась, а он прикоснулся губами к бокалу вина и бросил на нее загадочный взгляд. На минутку она представила, как Джон танцует в джаз-клубе с незнакомой женщиной, нежно обнимая ее… Девушкой тотчас овладела дикая, необъяснимая ревность. По всем признакам, у него сейчас не было никаких женщин. По крайней мере с того времени, как она заняла место секретарши в его офисе. И он все чаще и чаще стал проводить вечера дома именно в те дни недели, когда она приезжала после работы присмотреть за Эллис. Ну и что из этого? Зато субботу и воскресенье он мог проводить где угодно и с кем угодно. По всем ее прикидкам, у этого крепкого и сексуального мужчины могла появляться новая девушка каждый выходной.
— А я в этом очень сильно сомневаюсь, — категоричным тоном прореагировала на его утверждение Одри.
— Почему же? Разве ты не согласна с тем, что мужчина и женщина, танцуя в паре под хорошую музыку, могут испытывать глубокие эротические чувства?
— Я предпочитаю танцевать одна и причем под быструю музыку.
Она ответила ему скороговоркой и облегченно вздохнула, когда увидела официанта, принесшего им еду. Слава Богу, теперь можно сменить тему беседы, и к тому же она в самом деле проголодалась. Но как только они начали есть, Джон опять поставил ту же пластинку.
— Ты когда-нибудь была в каком-нибудь юту-бе, где играют и слушают джаз? — спросил он ее.
— Нет.
— О Боже, ты не была ни в джаз-клубе, ни в оперном театре, нигде…
— Если честно, мне бы хотелось посещать и джаз-клубы, и театры, и даже оперу… — Ее взгляд стал задумчивым и грустным. — Но все это стоит денег, а их у меня сейчас, как я уже говорила, в достаточном количестве нет. К сожалению. А так я бы с удовольствием заглядывала время от времени в какой-нибудь тихий, рафинированный клуб, чтобы спокойно и о чем угодно поговорить с моим добрым спутником, чтобы потанцевать с ним и чтобы… он мог увидеть на мне что-нибудь очень элегантное… например, маленькое черное платье… или удлиненное темно-зеленое с глубоким вырезом на спине…
Она замолчала и закрыла глаза. После третьего бокала вина ее голова пошла кругом, Слова заметно поплыли. Джону стало жаль девушку. Он слегка дотронулся до ее волос и сказал:
— У тебя есть миниатюрное черное платье, но…
— И не одно, а несколько, — встряхнувшись, прервала она его. — Целый гардероб! Причем очень шикарный…
— Хорошо. У тебя есть шикарные, элегантные платья, но случая и повода, чтобы продемонстрировать их, не подвертывается, так?
— Именно, — кивнула она и выжидающе уставилась на своего собеседника.
Одри, конечно же, солгала насчет шикарного гардероба. Никаких элегантных платьев с глубокими вырезами на спине у нее не было и в помине. Но под влиянием какого-то необъяснимого импульса ей вдруг захотелось произвести на него впечатление, захотелось доказать ему, что она — не просто его личная секретарша, способная точно выполнять указания босса, находить общий язык с маленькими детьми и получать удовольствие от посещения пивных баров и ночных клубов сомнительной ориентации. Она докажет назло ему, что не является такой уж культурной отщепенкой и что, помимо шикарного гардероба, у нее есть еще и глубокое внутреннее содержание.
Итак, слова сорвались с губ. Жребий брошен. Разворачиваться назад нельзя — не будет пути. Не успела она подумать об этом, как до ее слуха донеслось бормотанье Джона:
— Значит, миниатюрное черное платье…
— Совершенно верно, — икнула девушка. — Очень миниатюрное и очень черное. М-да.
— На тебя уже подействовало вино. Ты уверена, что высказываешь трезвые мысли? — напрямую спросил он ее.
— Совершенно уверена. — Одри сердито нахмурила брови.
— В таком случае… — Джон Моррисон попросил у официанта счет и внимательно посмотрел на свою спутницу. Слишком внимательно, чтобы это ей понравилось. И она бросила ему нетерпеливым тоном:
— В таком случае… что?
— В таком случае, — пробормотал он, — надо обязательно найти повод для того, чтобы ты могла облачиться в свои великолепные одежды и показаться в них на публике. Ты согласна со мной?
— Я только и мечтаю об этом все время!
В эту минуту Одри нравилась самой себе почему-то больше, чем когда-либо. И, как подсказывала ей интуиция, Джону она тоже нравилась. Ему с ней было явно хорошо, иначе зачем бы он приехал к ней в столь поздний час? И с какой стати повел бы ее в ресторан? Ей с ним тоже было неплохо. В его компании она почти всегда чувствовала себя уютно, легко и даже весело.
Веселой и подвижной она была с самого детства. В ранние годы жизни ее также отличали острый ум и смекалка. Несмотря на то, что Одри была первой болтушкой среди всех сестер и братьев, мать всегда могла положиться на нее, зная, что дочь отнесется к любому ее поручению очень ответственно и честно. Девочка всегда помогала ей убираться в доме, с удовольствием нянчилась с малышами в то время, как сестры постарше сходили с ума по мальчикам, убегали из дома на свидания и без конца шили невообразимые платья для вечеринок.
