Она не может больше продолжать эту пытку. Она должна уехать отсюда. Никогда больше не видеть Алекса. А Лиз… ей так не хочется терять лучшую подругу! Но у нее нет выбора. Смотреть на них и притворяться, что радуется, она просто не в состоянии. И это нечестно по отношению к ним обоим.
Нора уже подходила к своему дому, по-прежнему глядя себе под ноги и не замечая ничего вокруг. Возле самого подъезда что-то заставило ее поднять глаза и посмотреть прямо перед собой. У дверей стоял Алекс с букетом белых тюльпанов.
Откуда осенью он взял тюльпаны? — мелькнуло в голове у Норы. Они такие красивые… Но уже в следующий момент ее мысли вернулись к неприятной реальности.
— Красивый букет, — сказала она, проходя мимо Алекса. — Я уверена, что Лиз будет в восторге.
— Причем тут Лиз? — удивился Алекс.
— Ни при чем? Так, может, эти цветы мне? — произнесла Нора язвительным тоном, что было неожиданно для нее самой.
— Ну да, тебе. — Алекс растерянно смотрел на Нору.
— Наверное, их там четное количество, — продолжала она, остановившись на ступеньке и глядя на Алекса сверху вниз.
— Какая муха тебя укусила? — спросил Алекс. Нора пожала плечами.
— Не знаю. Да это и неважно.
Она повернулась, чтобы уйти.
— Нора, подожди. — Алекс поднялся на несколько ступенек и оказался рядом с Норой. — Что случилось?
— По-моему, все прекрасно. — Щеки Норы пылали, а глаза метали молнии.
— За что ты на меня злишься? Разве я тебя чем-то обидел? По-моему, в последнее время я съедал много твоих пирожных и не пытался надеть твои любимые домашние тапочки. — Алекс хотел обернуть все в шутку, но для Норы в данный момент любые шутки были абсолютно неуместны.
— Я злюсь вовсе не на тебя, — сказала Нора.
Она чувствовала, что еще немного — и не выдержит, выложит ему все как есть: она любит его, не может жить без него, ненавидит себя за то, что в глубине души мечтает, чтобы его отношения с Лиз разрушились, и он бы целиком стал принадлежать ей, Норе.
— С Морисом что-то не ладится? — спросил Алекс.
Нора увидела, что он опустил букет и, сам того не замечая, нервно постукивает им по перилам лестницы.
— Да, с Морисом! — почти крикнула Нора. Пусть лучше думает так, чем узнает правду.
— Может, не стоит так нервничать? — В голосе Алекса появилась еле заметная дрожь. Улыбка исчезла с его лица, губы сжались в тонкую ниточку, а на виске Нора увидела пульсирующую жилку.
— Я и не нервничаю. — Голос, которым Нора произнесла эти слова, абсолютно не соответствовал их смыслу.
— Я уверен, у вас все наладится, — продолжал Алекс, не глядя на Нору.
— Да, наладится. Все будет так же прекрасно, как у вас с Лиз.
— Да нет, намного лучше. — Алекс продолжал нервно размахивать букетом.
— Куда уж лучше. О лучшем невозможно даже мечтать. — Нора слышала свой голос, как бы со стороны.
— Перестань, — попытался остановить ее Алекс. — Что на самом деле с тобой происходит?
— Не буду я переставать. Почему это ты все время меня останавливаешь и не даешь сказать то, что я хочу?
— Потому, что я не мальчик для битья, на котором можно отыграться, когда у тебя что-то не получилось с Морисом или с каким-нибудь другим красавцем.
Алекс с недоумением посмотрел на растерзанный букет и, размахнувшись, швырнул его в угол лестничной площадки.
— Ты просто идиот! — крикнула Нора.
— Да, я идиот. Я все жду чего-то, на что-то надеюсь, а меня просто используют, когда нужна жилетка, чтобы поплакаться, или мальчик на побегушках, чтобы… чтобы послать его подальше!
Алекс посмотрел на Нору таким яростным взглядом, которого она у него не только никогда не видела, но даже и не могла представить, что он может быть таким.
— Знаешь, что я хотела тебе сказать?.. — Нора чувствовала, что просто задыхается от переполнявших ее эмоций.
— Что?
— Я хотела тебе сказать, что я… — Нора запнулась. — Я… я больше никогда не хочу тебя видеть! — закончила она, сама не понимая, как у нее вырвались эти слова. Ведь она хотела сказать совсем не это!
Голубые глаза Алекса потемнели настолько, что показались Норе совершенно черными. Он несколько секунд молчал, стиснув зубы, а потом проговорил еле слышно:
— Так и должно было случиться.
Он прошел мимо Норы, поднялся по лестнице и хлопнул дверью своей квартиры.
Нора стояла на лестнице, в ушах ее звенели ее собственные слова, а перед глазами стояло искаженное болью лицо Алекса. Она смотрела на рассыпавшиеся по лестнице растрепанные цветы и понимала, что вся ее жизнь вот так же рассыпается, она не чувствует опоры под ногами и, кажется, летит в пропасть…
На следующее утро Нора первым делом отправилась в кабинет Мориса. Она не чувствовала особой решимости, необходимой для того, чтобы полностью изменить свою жизнь. Она вообще ничего не чувствовала. Ей было все равно, что с ней будет. Но раз уж она решила уехать — значит нужно так и сделать. А первый шаг — это увольнение.
— Я увольняюсь, — с порога заявила она Морису.
Он жестом пригласил ее сесть. Нора сидела и, не поднимая глаз от стола Мориса, нервно барабанила пальцами по подлокотнику кресла.
От внимательного взгляда Мориса не укрылись темные круги у нее под глазами, нервно сжатые губы, болезненная бледность лица… Это была не Нора, а какая-то бесплотная тень. Что случилось с этой жизнерадостной, целеустремленной девушкой? Похоже, проблемы у нее действительно серьезные.
— Можно узнать, в чем причина такого неожиданного желания? — спокойно спросил Морис.
— Я уезжаю, — ответила Нора.
— Куда?
Она пожала плечами.
— Какое это имеет значение? Главное, что я буду не здесь, а значит, не смогу больше работать в агентстве.
— Знаешь, мы собираемся открывать несколько филиалов в разных концах страны. Может получиться так, что ты окажешься как раз там, где будет наш филиал. Так куда же ты собралась?
— Я не знаю, — вырвалось у Норы. Она прикусила губу чуть ли не до крови.
— Понятно, — сказал Морис.
— Что тебе может быть понятно? — тихо спросила Нора, и плечи ее еще больше поникли.
— Я не вчера родился, — ответил Морис так же тихо, — и у меня не всегда все складывалось блестяще. И в личной жизни тоже.
Нора еще ниже опустила голову. Она не хотела, чтобы он видел ее лицо. Ну почему эти предательские слезы всегда появляются в самый неподходящий момент? Вот сегодня ночью она вообще не плакала. Просто сидела и смотрела в одну точку, ничего не ощущая, кроме безграничной внутренней пустоты.
