— Брат, у тебя короткая память, — возразила Елизавета. — К кому пришла твоя сестра Мария, когда узнала, что избрана понести ребенка Иешуа? Она пришла ко мне, а почему? Сейчас, пока эту деревню не настигла очередная беда, я умоляю вас выслушать мое решение и не спорить со мной. Я не ищу вашего согласия, а хочу поведать вам о своем решении. Говорю вам, мальчик отправится к ессеям.
Никогда раньше я не слышал, чтобы женщина говорила так властно. Конечно, на улице Плотников в Александрии были уважаемые женщины, которые могли успокоить расшалившихся детей одним хлопком в ладоши, и были женщины, которые задавали в синагоге такие вопросы, что учителю приходилось сверяться со своими свитками. Но речь Елизаветы была сильнее и яснее, чем все, что я когда-либо слышал.
Клеопа замолчал.
Елизавета продолжила более тихим голосом:
— Наши родственники уже живут с ними — внуки Маттафия и Наоми, которые давным-давно ушли в пустыню к ессеям, и я говорила с ними, они согласны взять Иоанна хоть сейчас. В их правилах принимать детей и воспитывать их в строгости, очищении и посте, а все это близко моему сыну. И он будет учиться у них. Он узнает учения пророков и слово Господне. В пустыне, вот где он хочет быть, и когда я отправлюсь к нашим предкам, он уйдет туда и будет жить там до тех пор, пока не станет мужчиной и не решит для себя, что делать дальше. Я уже договорилась с ессеями, и они только ждут слова от меня или когда он сам придет к тем, кто живет на другом берегу Иордана, и они заберут его далеко отсюда, где воспитают в стороне от людских дел.
— Почему ты не хочешь пойти с нами в Назарет? — спросил ее Иосиф. — Мы будем рады взять тебя. Твой брат, разумеется, поддержит меня, ведь мы идем жить в дом его родителей, мы все…
— Нет, — покачала головой Елизавета. — Я останусь здесь. Меня похоронят рядом с моим мужем Захарией. И я скажу вам причину, по которой мой сын должен уйти.
— Так назови же эту причину, — сказал Клеопа. — И ты знаешь, что я хотел бы, чтобы вы жили с нами в Назарете. Ведь это будет правильно, если Иоанн и Иешуа вырастут вместе. — После этих слов он, как ни сдерживался, закашлялся. Но я знал, что если бы не кашель, то дядя Клеопа сказал бы еще многое.
— Именно это я и не могла написать в письме, — произнесла Елизавета. — Прошу, слушайте внимательно, потому что я скажу это лишь единожды.
Матери зашикали на детей. Клеопа прочистил горло.
— Говори же, — потребовал он. — А то я умру, так и не узнав этой причины.
— Все вы знаете, что после того, как вы, Иосиф, Мария и малыш, ушли в Египет, Ирод пребывал в беспокойном и мстительном состоянии духа.
— Да, знаем, — проговорил Клеопа, — эту часть можно пропустить. — И он снова закашлялся.
— И все вы также знаете, что Иоанн родился, когда и я, и Захария были в крайне преклонном возрасте, так же как Сарра и Авраам были в преклонном возрасте, когда у них родился Исаак. — Она остановилась и посмотрела по очереди на каждого из нас, маленьких детей, сидящих внутри круга, и мы кивнули ей в знак того, что мы поняли. — Вы знаете, как Анна молила Господа о ребенке, да, дети? Помните, как она стояла и молилась, а кое-кто подумал, что она пьяна? Кто может сказать мне, кто так подумал, а?
— Священник Илия, — быстро ответил Сила. — А она сказала ему, что молится, и объяснила почему, и он тоже помолился за нее.
— Верно, — кивнула Елизавета, — вот и я так же молилась, но вы не знаете, что рождение моего сына было предсказано.
Я не знал этого. И видел, что другие тоже удивились. Что касается Иоанна, то он тихо сидел, глядя на мать, и казалось, ничто не волновало его. Он был погружен в глубокую задумчивость.
— Так вот, предоставлю вашим отцам объяснить вам, как все это случилось, у меня есть свои причины не говорить об этом сейчас, упомяну лишь, что было сказано, что ребенок у нас родится в конце жизни волею небес и после этого я должна буду посвятить его Господу. Вы видите, что его волос не касалась бритва и он не вкушал вина. Он принадлежит Господу.
— Господу ессеев? — спросил Клеопа.
— Пусть она договорит, — попросила мама. — Неужели ты забыл все, что знал?
Дядя умолк.
Елизавета продолжала. Она снова обвела всех нас взглядом. И никто не говорил, все ждали, пока она закончит свою речь.
— Мы происходим из дома Давида, — сказала Елизавета. — И вы знаете, что Ирод так ненавидит всех нас и других, в ком есть хоть капля царской крови, что он сжег все записи в храме, и все пострадали оттого, что погибли книги, в которых записывались имена наших предков с начала времен. И вы знаете, что случилось перед тем, как вы ушли в Египет, помните, что заставило мою возлюбленную сестру Марию бежать в Египет вместе с младенцем, Иосифом и с тобой, Клеопа.
Я не посмел задать вопрос, который вертелся у меня на кончике языка. Я-то не знал, что заставило нас бежать в Египет! Но она продолжала говорить.
— Царь Ирод повсюду разослал своих шпионов, — сказала она. Ее голос стал хриплым и низким.
— Мы знаем это, — тихо проговорила мама. Она слегка приподняла руку, и Елизавета взяла ее ладонь и сжала, и они кивнули друг другу, их накидки почти соприкасались. Они словно делились секретом, не произнося ни слова.
Потом Елизавета снова обратилась ко всем:
— Так вот, люди Ирода, его солдаты, грубые, как те грабители, что только что приходили в нашу деревню, в этот самый дом, желая лишить нас всего ради своих ничтожных войн, пришли в храм в поисках моего Захарии, чтобы расспросить о его ребенке, о сыне дома Давида. Они хотели сами увидеть этого сына.
— Мы об этом ничего не знали, — прошептал Иосиф.
— Говорю же вам, я не могла писать об этом в письме, — пояснила Елизавета. — Мне надо было дождаться вашего приезда. Того, что сделано, назад не воротишь. Итак, они разыскали его в храме, эти солдаты, когда он вышел из Святилища, где выполнял свои обязанности священника. И вы думаете, он сказал им, где найти его сына? Захария к тому времени уже спрятал меня и младенца. Мы ушли в пещеры неподалеку от того места, где жили ессеи, и они носили нам еду. Мой муж не сказал солдатам, где мы скрылись. Они толкали его и заставили упасть на колени прямо перед Святилищем, и другие священники не могли помешать им. Но вы думаете, они хотя бы попытались? Вы думаете, хоть один писец пришел на помощь моему мужу? Вы думаете, высшие священники выразили протест?
Теперь глаза Елизаветы были направлены прямо на меня. Медленно она перевела взгляд на Иосифа и Марию, а потом и на всех остальных.
— Они били Захарию. Они били его, потому что он ничего не сказал, и в конце концов очередной удар в голову убил его. Прямо перед лицом Господа.
В молчании мы ждали, что она скажет дальше.
— Многие видели, что случилось. Но они не понимали, в чем причина. Знали только несколько священников. И они послали мне весть. Рассказали нашим родственникам, те передали другим, и кто-то нашел ессеев и сообщил им. А ессеи сказали мне.
