– Почему ты здесь, Джексон? – спросила она меня.
– Мне нужна для этого причина? – ответил я, чувствуя себя неловко.
– Нет, – сказала она с чувством. – Никогда.
Я схватил ее руку.
– Я здесь, чтобы увидеть тебя, Ванесса.
– Но не для того, чтобы остаться.
Я не проронил ни слова.
– Никогда не для того, чтобы остаться, – продолжила она, и в ее глазах появились слезы.
– Ванесса…
– Не говори ничего, Джексон. Не надо. Мы об этом говорили прежде. Я знаю, что ты женат. Я не понимаю, что нашло на меня. Не обращай внимания.
– Это не так, – возразил я.
– Тогда что? – спросила она, и я увидел на ее лице такую муку, что потерял дар речи. Не надо было приезжать. Я так был не прав!
Она попыталась рассмеяться, но это желание умерло на полпути.
– Ну, давай, Джексон. Что тогда?
Но я не мог сказать ей об этом. Она смотрела мне в глаза целую секунду, и я наблюдал, как угасало пламя ее огня и на лице появлялось смирение. Она поцеловала меня, но это был мертвый поцелуй.
– Я бегу под душ, – бросила она мне. – Можешь спокойно ехать.
Я наблюдал за ней, когда она пошлепала босая и голая из комнаты. Обычно мы принимали душ вместе, ее тело извивалось в моих намыленных руках.
Допивая пиво, я лежал без движения, слушая пение птиц за окном. Послышался шуршащий звук бегущей из душа воды, и я представил лицо Ванессы, которое она подставила под струю. Я хотел вымыть ей волосы, но вместо этого поднялся и пошел вниз по лестнице. В холодильнике было много бутылок пива, и одну я понес на переднее крыльцо. Солнце хорошо прогрело мою обнаженную кожу и высушило пот. Сельские угодья тянулись до видневшейся вдали линии деревьев. Прислонившись к подпорке, я закрыл глаза, ощущая прикосновение легкого бриза. Я не услышал, как Ванесса спустилась вниз.
– О мой Бог! Что случилось с твоей спиной? – Она быстро вышла на крыльцо. – Как будто кто-то тебя колотил битой. – Она положила свои легкие руки на мою спину и стала рассматривать следы ушибов.
– Я упал с лестницы, – сказал я ей.
– Ты был пьян?
Я засмеялся.
– Немного, полагаю.
– Джексон, тебе надо быть осторожным. Ты мог убиться.
Не знаю, почему я ей лгал. Просто не хотел сообщать всю правду. Ей хватало своих проблем.
– Все будет хорошо.
Она взяла мое пиво и отхлебнула немного. На ней все еще было полотенце, и волосы были влажными. Мне хотелюсь обернуть ее собой и пообещать, что я никогда ее не отпущу. Сказать, что люблю ее, что проведу остаток жизни точно так, как сейчас. Вместо этого я неловко взял ее за плечо, и моя рука в этот момент больше походила на руку незнакомца.
– Я люблю это место, – сказал я, и она приняла мои слова без комментариев. Они были ближе всего к правде, если говорить о моих чувствах к ней, и она знала об этом. Впрочем, реальность никогда не была столь простой.
– Хочешь есть? – спросила она, и я утвердительно кивнул. – Пошли в кухню. – Мы вошли в кухню, и по пути она вытащила из прачечной одежду. – Надевай свои штаны, – приказала она мне. – Ты можешь делать голым все, что угодно, только не сидеть за моим столом. – Она шлепнула меня по заднице, когда я проходил мимо.
У нее был стол с табуретами еще 1880-х годов. На столе были вмятины и царапины. Сидя за ним, мы ели ветчину и сыр и говорили о мелочах. Я рассказал ей о сейфе Эзры и об исчезнувшем оружии. Она колебалась минуту, а потом спросила, как он умер. «Две пули в голове», – сказал я ей, и она стала смотреть в окно.
– Ты чувствуешь какое-нибудь различие? – наконец спросила она.
– Не понимаю.
Тогда она повернулась ко мне.
– Твоя жизнь стала другой теперь, когда Эзра умер?
Я не знал, что она имела в виду, и сказал ей об этом. Какое-то время она молчала, и я понял, что она размышляла над тем, продолжать ли разговор.
– Ты счастлив? – проговорила она.
Я пожал плечами.
– Возможно. Не знаю. Я не думал об этом.
В ее глазах появилось что-то необычное.
– На что ты намекаешь, Ванесса?
Она вздохнула.
– Мне кажется, что ты живешь не своей жизнью, Джексон, теперь это продлится недолго.
Я стал тихим и напряженным.
– Тогда чьей?
– Ты знаешь чьей. – Она говорила мягким голосом и отклонялась в сторону, как будто боялась, что я могу ее ударить.
– Нет, Ванесса, не знаю. – Я начинал почему-то сердиться. Всякое возражение являлось оружием, оно убивало правду, парализовало ум.
– Черт побери, Джексон. Я пытаюсь тебе помочь.
– Ты? – крикнул я. – Кому ты пытаешься помочь? Мне или себе?
– Это несправедливо, – сказала она. Я знал, что она была права, но меня это не беспокоило. Она затащила меня туда, куда я не хотел идти. – Это о тебе я волновалась. Всегда о тебе!
– Черт с ним, Ванесса. Все это слишком сильно давит.
– Это твоя проблема.
Я уставился на нее.
– Дела не делаются сами по себе. Мы делаем выбор, активно или нет. Ты можешь воздействовать на мир, Джексон. Эзра мертв. Разве ты не чувствуешь этого?
– Итак, возвращаемся назад к Эзре.
– Мы никогда его не оставляли, И в этом проблема. И никогда не оставлял его. Ты жил его жизнью больше двадцати лет и никогда не понимал этого.
Я не донимал, о чем она говорила, и в этот момент, казалось, лицо ее изменилось. В конце концов она стала похожей на всех остальных.
– Нет, – произнес я. – Неправда.
– Правда. – Она попыталась схватить меня за руку, но я вовремя ее отдернул.
– Это гребаная правда! – завопил я.
– Почему ты женился на Барбаре? – требовательно спросила она, но ее голос оставался спокойным.
– Ну и что?
– Почему Барбара? Почему не я?
– Ты не понимаешь, о чем говоришь.
– Понимаю. И всегда понимала.
Я наблюдал, как она поднялась со своего места, положила руки на стол, который кормил несколько поколений ее семьи. Наклонилась ко мне ближе, и я заметил, как вздрагивали ее ноздри.
– Слушай меня, Джексон, и слушай внимательно, потому что, клянусь Богом, я не повторю этого никогда. Но мне необходимо выговориться. Десять лет назад ты сказал, что любишь меня. Ты хорошо понимал значение этих слов, черт возьми. А потом женился на Барбаре. Теперь я хочу, чтобы ты рассказал мне почему.
Я раскачивался на стуле, сложив руки на груди, как будто пытался защитить свое сердце от нападения. Голова звенела, и я все время тер виски, но боль отказывалась уходить. – Ты женился на Барбаре, потому что так повелел Эзра. – Она хлопнула ладонью по столу так, что мне показалось, будто сломалась кость. – Признайся в этом один раз, Джексон, и я никогда не буду об этом вспоминать. Ты живешь жизнью Эзры, его выбором. У семьи Барбары доброе имя, она пошла в правильную школу, у нее были правильные друзья. Это так. Признай это. Черт побери, Джексон, будь мужчиной.
