Я слабею от облегчения. Ник оставил права в библиотечной книге. Вполне в его духе, ничего зловещего.
Беседовать с Наташей Прэнтис-Нэш сил нет, так что звоню на мобильный Нику.
– Наш сосед Фергус нашел твои права.
– А я их потерял.
– Угадал. Они были в библиотечной книжке про «Тур де Франс».
– А, точно, – голос у мужа довольный, – наверное, использовал их как закладку.
– Ты звонил. Чего хотел?
– Правда?
– Да.
– А, ну да. Звонили из детского сада. Сказали, ты не отвечаешь на звонки.
– Пропустила парочку, – уклончиво отвечаю я. – Довольно суматошное утро.
Я перестала реагировать на телефон после четырех попыток Эстер дозвониться до меня. Она знает – что-то происходит, и полна решимости разведать, что именно.
– Чего они хотели?
– Джейк повредил ухо.
– Что?! Я же только что его там оставила. Что-то серьезное?
Муж медлит.
– Они не уточнили.
– Сказали, что ничего серьезного?
– Ну… нет, но…
– Что случилось?
– Не знаю.
– Они хоть что-нибудь сказали?
– Ничего, только то, что я уже передал. Просто сказали, что Джейк повредил ухо, но теперь все в порядке.
– А если с ним все в порядке, зачем бы они звонили? Ничего с ним не в порядке!
Даю отбой и звоню Антее, которая сообщает, что Джейк бодр и весел. Слегка оцарапал ухо и немного поплакал, но давно уже успокоился.
– Мы заметили, что ему неплохо бы подстричь ногти. – Антея говорит извиняющимся тоном, будто ей неприятно лезть в чужие дела.
– Каждый раз, как надо стричь ногти, он орет, словно его тащат на гильотину. – Я понимаю, что защищаюсь. Тащат на гильотину? Я правда это сказала? Знает ли Антея, что такое гильотина? Может, ее представления об истории ограничиваются прошлым сезоном «Большого Брата»?
– Бедняжка, – вздыхает она, и мне становится стыдно за свой снобизм.
Когда я была подростком, от любого проявления снобизма я заходилась в яростном протесте. Однажды мама посмела предположить, что мне, возможно, не следует идти на свидание с Уэйном Москропом, отец которого в тюрьме, так я неделю ходила за ней по дому с воплями: «Ох, ну конечно! Значит, мне можно встречаться только с парнями, родители которых не сидели в тюрьме? Значит, если бы у Нельсона Манделы был сын, который помогал бы отцу бороться с апартеидом, ты бы не хотела, чтоб я с ним встречалась?»
Если Зои когда-нибудь спутается с парнем, хоть как-то связанным с исправительными учреждениями, я заплачу ему, чтобы он исчез и забыл о ней. Интересно, сколько он запросит денег? Надеюсь, он не окажется столь же благородным и принципиальным, как воображаемый Мандела-младший.
– Просто я не понимаю, – говорю я в трубку. – Если Джейк в порядке, зачем вы звонили его отцу? И оставили сообщение мне?
– Мы должны ставить родителей в известность о любых травмах. Таковы правила.
– То есть забирать его сейчас не нужно?
– Нет, нет, он в полном порядке.
– Хорошо.
Выкладываю Антее свою проблему с октябрьскими каникулами и намекаю, что подарю ей стринги, усыпанные бриллиантами, если она поступится правилами и приютит Зои на одну неделю. Она обещает посмотреть, что можно сделать.
– Спасибо! – сердечно благодарю я. – И… вы уверены, что Джейк в порядке?
– Конечно, это всего лишь царапина. Он и не плакал почти. Маленькая розовая царапинка на ухе, вы ее и не разглядите.
Устало благодарю, завершаю разговор и звоню Пэм Сениор. Ее нет дома, так что я оставляю сообщение – униженные извинения. Прошу ее перезвонить, надеясь, что к тому времени я буду уверена, что она не пыталась меня убить. Затем звоню в начальную школу Монк-Барн. Секретарь хочет знать, почему я не заполнила регистрационную форму для нового ученика и не оставила телефона для экстренной связи. Отвечаю, что не получала никаких форм.
– Я передала их вашему мужу, – сообщает секретарша. – Когда он приводил Зои на день открытых дверей.
В июне. Два месяца назад. Прошу отправить новые по почте и удостовериться, что конверт адресован мне. К концу недели я их верну.
Провести неделю вместе. Так он и сказал, Марк Бретерик, или как его там зовут. Откуда он мог знать, на какой срок я остановилась в отеле? В тот первый вечер я не упоминала о неделе. Рассказала про отмененную командировку, но не уточняла, сколько она должна продлиться или как долго собираюсь оставаться в Сэддон-Холл.
Он тоже приехал туда на неделю. В этот раз на неделю, так он сказал. Бизнес. Но я не слышала, чтобы он отменял какие-нибудь встречи, и определенно ни на одной не был. Я тогда решила, что он плюнул на работу ради меня, но ведь и по телефону он ни разу не разговаривал. Я видела его мобильник, но ни разу – как он им пользуется, ни разу.
О господи. Он же поменял номер. Перебрался из комнаты 11 в комнату 15. Объяснил, что в ванной проблема с горячей водой. Но разве такое возможно в пятизвездочном отеле, где номера по триста фунтов за ночь? Я не слышала, чтобы он разговаривал с кем-нибудь из персонала отеля. Просто однажды утром небрежно заметил, что переехал. Жил в обычном номере, теперь в «романтическом».
А что, если он оказался в Сэддон-Холл только потому, что следовал за мной? Потому что я похожа на Джеральдин?
Я больше не в силах выносить эту неопределенность. Выключаю компьютер, хватаю сумку и вылетаю из офиса.
Оказавшись в машине, звоню Эстер.
– Вовремя, – говорит она. – Я почти решила, что разрываю нашу дружбу. Можешь остановить меня только одним способом – немедленно рассказать, что происходит. Ты же знаешь, какая я любопытная.
– Заткнись, Эстер.
– Что?
– Слушай, это важно, понятно? Я тебе все расскажу, но не сейчас. Я еду в место под названием Корн-Милл-хаус, поговорить с человеком по имени Марк Бретерик.
– С тем самым, из новостей? У которого жена и дочка погибли?
– Да. Уверена, все обойдется, но если вдруг я не позвоню тебе через два часа и не скажу, что со мной все в порядке, звони в полицию, ясно?
– Нет, не ясно. Сэл, что за хрень творится? Если ты думаешь, что можешь надуть меня этим…
– Обещаю, я все объясню позже. Просто, пожалуйста, пожалуйста, сделай это.
– Это как-то связано с Пэм Сениор?
– Нет. Возможно. Не знаю.
– Не знаешь?
– Эстер, ничего не говори Нику. Ничего! Поклянись, что не скажешь.
– Звони через два часа – или я звоню в полицию, – отвечает она, как будто это ее идея. – И если не объяснишь, что происходит, я сама столкну тебя под автобус. Понятно?
