и тройную свинью».
«Вась, вот зачем ты это сказала, а? Теперь я буду думать, что несамостоятельна в выборе решений!»
'Помилуй, сестрёнка, не сдержалась от небольшой манипуляции. Мелкий вообще ни при чём, во всём вини врождённую пытливость, ты же спать спокойно не сможешь, ежели не доберёшься до подвала. Позабыла, как в изнанке голову ломала над тем, откуда в подземелье особняка взялось столько прозекторских столов?
Может, Василиса и права, но интересовал меня совсем другой вопрос: не откуда, а почему столы выглядели как новые, будто их со склада доставили перед нашим приходом? Разберусь с этим чуть позже, а сейчас на повестке дня крупный мужик с пулемётом Хеклер-Кох наперевес.
Глазеет прямо на меня и тупит безбожно. А как тут не тупить, когда рыжая краса с багровым клинком в руке, алчно облизывая верхнюю губу, идёт прямо на тебя? А как мне не облизывать губу, когда по курсу арийский телок стоит, глазками хлоп-хлоп, ротик вон приоткрыл, будто сиську просит. Хоть плакат рисуй с него. Только вот душонка чернее ночи! Смачная такая, аж скулы свело, но нет, отошлю-ка я её к Моране, отдарок за наводку.
До цели было не больше десяти метров. Отбросив меч Рюрика в сторону, покачивая бёдрами, направилась напрямки в лапы арийца, на ходу снимая куртку и майку. Шмотки упали на пол, а в голове раздался панический окрик:
«Оля! Не пугай меня! Оденься немедленно!»
«Ты хотела мужского внимания, Вась. Так упивайся! Видишь, как жадно он глядит на твою грудь? Чуешь его желания? Загляни в его душу! Видишь сочащийся дёготь? Скольким неповинным девам он откромсал соски… Ты слышишь их крики⁈ Слышишь⁈»
«Прекрати! Прошу! Прекрати транслировать это! Убей его! Убей немедля!»
Как бывает обманчива внешность: пригожий парень — мечта каждой девицы, а глаза-то какие добрые, разве могут подобные солгать? Ещё и как могут, ведь нет у души зеркала. Душа — всего лишь губка, которая впитывает грязь мыслей и поступков.
— Шлампэ! Шиксэ! — с придыханием проблеял рейховец.
Схватив за сосок, выкрутил с такой силой, что слёзы едва не брызнули из глаз.
— Не, я мистштюк, а по совместительству: верховная жрица Морены, Моржаны, Мары, Тёмной Богородицы, Богини Зимы, Смерти, Царицы Ночи! Морана! Эта жертва тебе!
Росчерк тёмного серпа по горлу. Жгучая кровь в лицо. Всплеск энергии в теле. Восторженный визг Василисы. Скептический хмык Скорпа и тихий смешок Мары. Мы довольны? Под ногами раздался скромный бульк. Как я могла забыть? Мысленный посыл — и очередное арийское мясо отправилось в пятое измерение.
Как же я люблю магию крови. Миг — и я чиста, словно послушница перед постригом. Подобрав одежду и меч, поднялась на второй этаж. Странно, что меня никто не накрыл пулемётными очередями, ведь в особняке оставались десятки человек, а шуму я наделала изрядно.
Всё оказалось просто: закончились славные войны рейха, так и не успев начаться, фактически всех положила в столовой, а прочими метками на карте были дети. Оборванные, худые, завшивленные — в каких только канавах их отыскали? Со всего рейха Гаврошей собрали? И что мне с ними делать? Без малого сорок душ! А это кто там такой хитрый схоронился? Засунув руку в кучу тряпья, вытянула за ухо Пеппилотту Виктуалию Рульгардину Крисминту Эфраимсдоттер Длинныйчулок. Ага, и никак иначе! Рыжее грязное пугало попыталось тяпнуть меня за руку единственным целым зубом, других во рту не наблюдалось.
Детвора тем временем, набравшись дерзости, повскакивала со своих мест, решив дать смертельный бой агрессору. Но я подавила начавшийся было бунт в зачатке. Нет, не магией хаоса, не подумайте, хотя так и подмывало оторвать от себя несостоявшегося вурдалака и высечь как следует!
На глазах у возбуждённо гомонящей толпы, словно фокусник, из воздуха выудила увесистый пакет со сладостями. Единственный оставшийся, всё остальное сожрала родственница Бульки. Графиня Лопухина то бишь. Вскрыв кулёк, высыпала на пол — пусть дерутся, лишь бы меня не трогали. Но драки не случилось. Пеппи, цыкнув на всех зубом, что-то пролопотала на невнятном наречии. Дети, тут же заткнувшись, выстроились в очередь. Рыжая пигалица встала на раздачу, и спустя минуту все получили равную долю конфет. Глаза малышни потеплели, лёд начал таять. Самый мелкий оборвыш, лет четырёх от роду, подступил ко мне со спины и хотел было потрогать клинок. Резко обернувшись, отвесила леща — лучше лещ, чем утрата пальцев. Пеппи, недолго думая, пнула меня ножкой под коленку. Я чуть не завыла от боли. Немчуру на ноль помножила, а здесь какая-то писюха едва чашку не выбила! Что за день такой, суетный!
Откупившись от рыжей десятью армейскими пайками, вызвала Шороха, велев подняться на второй этаж. Пусть что хотят, то и делают. Мне этот детский сад даром не нужен. Не подписывалась я на такое!
Дождавшись своих, полюбовалась с минуту на изумлённые лица, а затем, раздав ЦУ, устремилась в подземелье. Если кто и остался из боевиков, то только там. Больше нигде неопознанных отметок не было. Кашеваров и обслугу в расчёт не брала. Подвал же оставался терра инкогнита.
Пятитонная бронированная дверь не устояла против тлена. Будь на ней магическая защита, пришлось бы повозиться. Надо думать, сэкономили на артефактах, посчитав, что охраны будет довольно. Знать бы ещё, что за место такое, откуда взялся целый выводок детей. Для чего их сюда привезли. Быть может, внизу ответы отыщу, или меня найдут неприятности.
Уловив чутким ухом едва слышимый лязг хорошо смазанного затвора, отправила навстречу звукам площадное проклятие слепоты. Переборщила чуть, влив чересчур много силы. Нет у меня дозиметра в наличии — этому в академиях обучают, в которую должна поступить первого сентября, то есть уже завтра. Если вообще выберусь отсюда. Как я это сделаю с оравой за плечами? В иноходец всех зашвырнуть? Ищи потом ветра в поле. Порталиста, что ли, за собой таскать на привязи? Хоть бы одна небоевая способность была. Так нет же! Разрушение, и ничего кроме.
Раздался душераздирающий многоголосый крик. Орали враз несколько человек. Подошла неспешно. На бетонном полу в корчах катались три тела, пытаясь засунуть в пустые глазницы то, что осталось от глаз. Осталось мало чего: лопнули они, словно мыльные пузыри. Вот что бывает, если магичить берётся нуб, наделённый страшной силой. Прав был Владимир Ильич! Учиться, учиться и ещё раз учиться!
Пронзив черепа слепышей клинком, ощутила, как по телу разливается приятная нега. Позволив Буле прибраться, двинула дальше по тускло освещённому красными лампами коридору. Далече идти не пришлось: проход преградила очередная гермодверь, но на этот раз
