утыкано «градинами», но никого не зацепило. Надеюсь, когда пойдём вперёд, она с тем же успехом будет защищать нас.
Я не стал разубеждать сержанта. Грядет час, сам поймет, что перейти иное поле труднее, чем целую жизнь прожить. Да и мысли были заняты другим. Не шли из головы пришпиленные к земляным, с прожилками корешков пырея, стенкам солдатских блиндажей иконки Божьей Матери.
Хотелось бы знать, чью сторону займет она? Дарует победу одним и тем самым погубит других? Или все-таки сумеет образумить тех, кто начал забывать о главной заповеди: «Не убий»?
ПРОЛИТАЯ КРОВЬ ТРЕБУЕТ ОТМЩЕНИЯ
Добрую половину пути от картофельного поля до Старобешево кормчий развлекал меня рассказом о поездке в железнодорожный магазин:
– Посадили двоих солдатиков, один – средней комплекции, второй чуть повыше карабина, с которым в обнимку ехал. Всё допытывался, почему в пристанционном посёлке домишки такие убогие.
– Какого же ты тогда хрена, – спрашиваю, – с винтарём сюда приперся? Людям, по твоим же словам, и так не мед.
Ничего не ответил, тут же переключился на продавщицу магазина. Сильно она ему понравилась. А как не понравиться, если в ней сто восемьдесят сантиметров сдобы из муки высшего сорта?.. Начал приставать к ней: мол, мне вуйко хату на восемнадцать комнат отписал, царицей в ней будешь.
– Согласилась?
– А то ты наших девок не знаешь? Они и в шалаше жить согласны, лишь бы муж любил без перерыва на обед и на сон… А этот? Запутается в наволочке, выковыривай его оттуда… Есть на данную тему анекдотец знатный. Приходит хиляк в больницу, жалуется доктору: «Удушьем страдаю. Жена ляжет сверху, а я задыхаюсь». – «Поменяться местами не пробовали?» – «Э не, доктор, так меня укачивает».
– На дорогу смотри. Видишь – зверюга курс пересекает?
– То не зверюга, – поправляет кормчий, притормаживая у обочины. – Слепыш, букашка подземная, ради такого не стоило останавливаться.
– Почему же из машины выйти боишься?
– Хрен знает, что у него на уме. Клыки-то вон какие. Интересно, чего это он из подземелья выполз?
– Наверное, как и всякий, кому жизнь дорога, собрался покинуть зону боевых действий.
Сказал первое, что на ум пришло. Однако попал в точку. То, что издали казалось забытой у обочины тракторной тележкой, при ближайшем рассмотрение вызвало у нас шок.
– На своему веку, – молвил кормчий, – всяких аварий насмотрелся, однако разбитый прямым попаданием снаряда грузовик вижу впервые. Да еще, чтобы вокруг него все было усеяно консервными банками… Предлагаю пошарить, вдруг бычки в томате, из них славный борщец получается… Хотя и зовут ту консерву братской могилкой…
– Пусть хоть черная икра валяется, за банкой не наклонюсь. Да и как лопать-то? Зачерпнешь ложкой, а перед глазами видение – разбитый грузовик и похожее на головешку тело в кабине? Не стошнит?
– Считай, что аппетит мне на неделю вперед испортил. Без стакана водки теперь даже хлебную корку в глотку не протолкну… Ладно, звони своему капитану, пост ГАИ обозначился на горизонте.
– Тормозни метров за десять от хлебного места, – говорю Вольдемару. – Надоело отпечатки грязных пальцев с удостоверения удалять.
Однако нами уже заинтересовались. Подходят двое служивых. У одного усы формой и цветом напоминают ржавую подкову, второй – молчун. И чуб – пристанище стебельков мятлика лугового.
– Доброго здоровьячка, – басит усатый. – Чого тутычка стали?
– И тебе, Микола, – отвечаю, – не хворать. А стали потому, что здесь назначена встреча с одним капитаном.
– О! Звидкы знаетэ, як меня клычуть?
– Так у вас, в селе, если не Микола, то Петро.
– Знов вгадалы. То е кум мий Петро…
– Которому жена в торбу расчёску забыла положить?
– Ну вы прямо як той… Прямо кризь зэмлю бачытэ… Ну як що вы такый розумный, тоди скажить, шо воно в держави робыться?
– Обычная бандитская разборка с привлечением широких народных масс. То есть меня, моего водителя, капитана, которого ждем, и вас с кумом Петром.
– Он воно як…И що ж нам тоди робыты?
– Деньги не все пропили? Маетэ трохы… А блокпост ополченцев далеко?
– На бугру за ричечкой.
– Так вот, берете в магазине литруху с закуской и идете за ричечку на бугор. Там выпиваете с ополченцами по чарке-второй и сообща начинайте разбираться, кто именно задумал втравить вас в бандитскую разборку. И когда установите личность злодеев, сообща чистите ему рожу.
Задушевную беседу прервал капитан Виталик. Явился за рулем «уазика», который, судя по слоям облупившейся краски, пережил дюжину агрономов или колхозных парторгов. В нагрудной кобуре разгрузки – ПМ, с лица не сошла госпитальная бледность. Однако держится бодрячком.
– Я вот зачем побеспокоил… Задержали одного человечка, вез за спинкой заднего сиденья автомат, гранаты. А в водительском удостоверении куча визиток, в том числе и ваша…
– Только и того?.. А я черт знает что подумал… Так моих визиток на руках столько, что даже приблизительно не вспомню… Одна у вас, штук пять славянским ополченцам роздал, сегодня две на блокпостах оставил.
– Примерно такими словами я развеял подозрения контрразведчика, который задержанного допрашивал. Ладно, с этим делом, будем считать, покончено. Теперь вопрос под номером два: сегодня обедали? Только честно. Предлагаю подкрепиться чебуреками в камешке на берегу Кальмиуса, которое местные почему-то окрестили «Холодными ногами».
Увы, посещение заведения на речном берегу пришлось отложить до лучших времен. В примыкающих к райцентру зеленых кущах взыграли автоматы. Будто охапку детских погремушек обронили.
– Ну вот, – огорчился капитан, – опять разборки… Бежать надо. A вы чего рты раскрыли? – цыкнул на кумовьев. – Какой магазин? Какие переговоры? Марш в машину, сепаров усмирять едем…
В голосе капитана прорезалась откровенная злость, чего при первой встрече я не заметил. Наверное, запамятовал им же сказанное, что ситуацию на Донбассе следует разруливать мирным путем. А может, пролитая под Благодатным капитанская кровь просто требовала отмщения.
ДВА СОЛНЦА НАД ХОЛМАМИ
Воистину сказано: «Пока гром не грянет, мужик лба не перекрестит». Особенно, если гром рукотворного происхождения. Это в мирное время можно прикинуться глубоко верующим человеком и таким образом провести храмовый праздник за пиршественным столом, а не в трудах тяжких.
В этой связи вспоминается разговор на лесосеке, случайным свидетелем которого мне довелось быть. Начальство уговаривает лесоруба Василия выйти на работу в воскресенье:
– План горит, без премии останемся. Ну будь человеком…
– Не могу.
– Почему?
– Завтра Благовещенье, птичка гнездо не вьет. Чего уж обо мне говорить, человеке божественном…
А у «божественного» сапоги в присохшем навозе, под носом капля зависла.
Но если серьезно, то война, по словам настоятеля Свято-Никольской церкви поселка Благодатное Амвросиевского района отца Михаила, добавила прихожан. Точнее тех, кто в мирное время упоминал имя Господа для придания колорита крепким выражениям, а теперь готов денно и нощно
