сдавил в руке пакетик — и половина через трубочку вылилась! И, как назло, сок вишневый! Рубашку теперь только выкидывать!
Как и все последствия Дара шепталы, этот эпизод вполне может оказаться и банальной случайностью.
Без четверти пять все уже встают с мест. Даша, надев бесформенный пуховик, подходит ко мне и ободряюще улыбается:
— Не грусти, салага. Тут главное — от тоски не сдохнуть. НИОКРы надо в конце месяца сдать, но они копипастой делаются, никто никогда не проверят. Год позора — и ты кандидат. А там уже на постдок можно идти. В Европе эти корочки котируются, никто же не знает, какой фигней мы тут маемся…
— Год — это только если хорошие со всеми отношения поддерживать, — встревает Роман. — А у тебя, Дашуля, язык без костей. Некоторые сначала лезут везде со своим ценным мнением, а потом по три года защиты ждут.
— Артем Алексеич обещал, что через год! — дует губки Даша.
— Обещать — не значит жениться, — хихикает Тимофей. — Артем Алексеичу аспиранты в отделе для отчета по гранту нужны. А диссертационным советом не он заведует.
Ровно без десяти минут пять все сотрудники отдела покидают кабинет — видимо, путь до проходной давно рассчитан пошагово. На меня никто особого внимания не обращает, только Даша косится странно… что-то заподозрила? Уныло тащусь за ними, надеясь как можно скорее расквитаться с этим делом, пока институтская плесень каким-то образом не проникла в мой организм.
Но пока слишком мало информации, чтобы вычислить шепталу. Кто из троих? Зануда Роман с неизвестным мне постыдным Даром? Пофигистичный раздолбай Тимофей? Добрая, но некрасивая девушка Даша?
Надо копать дальше.
Глава 5
Будущее в прошедшем. Часть 3
Следующим утром, отчаянно зевая, заставляю себя явиться к проходной не то что вовремя — заранее, чтобы отслеживать все контакты в отделе. Рабочий день начинается с общего совещания в кабинете стариков. Нет только Мальвины — «отпросилась к врачу», говорит Артем Алексеевич. Совещание состоит из распределения между сотрудниками НИОКРов — это какие-то отчеты о якобы проделанной работе. О сути работы и каких-то ее потенциально интересных результатах не говорится ни слова.
— Представляете, свитер вчера на руках стирала, как в средневековье, — жалуется Даша после совещания. — Стиралка взяла и сломалась на ровном месте. Мастер говорит, барабан менять надо, это по цене две трети от новой… Не знаю, что теперь лучше — эту чинить или новую покупать…
Поломка стиральной машины может оказаться случайностью или результатом сглаза. Или Даша и есть шептала и таким образом отводит от себя подозрения — с ней, мол, тоже приключаются неприятности. Это не повод списывать ее со счетов, как и Романа из-за вчерашнего сока на рубашке. И все-таки единственный аспирант, с которым пока ничего плохого не произошло — лохматый увалень Тимофей.
Занимаю свой наблюдательный пункт. На меня обращают внимания не больше, чем на мебель, только Даша иногда бросает недоуменные взгляды в мою сторону. Что, с ее точки зрения, со мной не так?
Звонят из отдела охраны труда и требуют, чтобы я немедленно прослушал инструктаж по технике безопасности. Приходится тащиться туда через кишки коридоров, дабы выслушать мудрость, копившуюся веками: розетка может ударить током, если забраться на стремянку в архиве, то с нее можно и упасть, а еще обязательно нужно делать перерывы в работе с компьютером и не пренебрегать производственной гимнастикой. Расписываюсь в четырех амбарных книгах, что ознакомлен со всеми этими истинами и потому за полученные мной травмы отдел охраны труда ответственности не несет. Из-за этой бюрократической волокиты группа выпадает из моего поля зрения почти на час. Хреново — я-то надеялся сегодня покончить с этим делом…
В комнате аспирантов происходит важное и интересное событие — закипает чайник. Даша подходит к нему с кружкой, откуда свисает ярлычок заварочного пакетика, берет чайник в руки — и направляет струю кипятка на себя. Вода проливается на бедро. Девушка взвизгивает, отбрасывает чайник, выбегает из кабинета.
— Холодной водой пролей как следует! — кричу ей в спину, потом обращаюсь к ребятам: — Где у нас тут швабра? Прибраться бы…
Я сидел достаточно близко и видел, что кипяток действительно попал на бедро девушки, то есть ожог настоящий. Вряд ли кто-то в здравом уме будет так вредить себе, только чтобы отвести подозрения. Значит, Дашу из кандидатов в шепталы можно вычеркивать… Из-за дурацкого вызова в отдел охраны труда я не видел, с кем она контактировала, однако на совещании все сидели достаточно близко. Роман все еще под подозрением, но единственный аспирант, с которым ничего дурного так и не случилось — Тимофей. Неприятный парень, явно не душа компании, да и девушки такими неряхами брезгуют… вполне может оказаться шепталой.
Виктор Семенович выходит из кабинета старичков и нерешительно останавливается в дверном проеме:
— Тимофей, у меня там научный отдел на линии. Спрашивают, скоро ли будет готов отчет по… А где Тимофей?
Тимофей сидит в своем углу, отлично просматриваемом из любой точки кабинета. Он низко склонил голову, завесив лицо лохмами. Типа раз он никого не видит, то и его никто не видит? Детский сад, штаны на лямках…
— Тимофей отошел, наверно, — отвечает Роман. — В туалет или еще куда. Только что был здесь…
— Эх, ну скажи ему, пусть ко мне подойдет, как только вернется, — Виктор Семенович тяжко вздыхает, глядя при этом почти прямо на затаившегося Тимофея. — Пока как-нибудь от научного совета отболтаюсь, попрошу отсрочку…
Пожилой ученый уходит к себе. Роман, как ни в чем не бывало, поворачивается к монитору. Похоже, оба они только что в упор не видели Тимофея, а он даже под стол не залезал — просто сидел, обвесившись лохмами, типа «в домике». Ну да, удобно — чуть что, вот так затихариваться. Похоже, Дар. Значит, Тимофей никак не может быть шепталой.
Тогда кто у нас остается? Только приглаженный очкарик Роман. Сегодня на нем снова белая рубашка, такая же, как испорченная вчера. Одной шмоткой он вполне мог и пожертвовать для отвода
