И вставал вопрос, а сколько же ему сейчас лет? Магистры живут долго, очень.
Похоже, все эти вопросы слишком явно отразились на моём лице, потому что великий инквизитор улыбнулся, отчего морщины стали ещё глубже, и ответил:
— В этом кабинете я уже больше двухсот лет.
Я было открыл рот, но, подумав, закрыл. Если мне решили ответить именно так, то уточнять, пожалуй, не стоит.
— Присаживайтесь, присаживайтесь, в ногах правды нет.
Я последовал совету, умостившись на стуле, а старец опустился в кресло, заодно представившись:
— Должность мою вы уже знаете, а звать можете магистр Карегар.
— Магистр, — тут же, взяв себя в руки, постарался твёрдо спросит я, — по какой причине меня привезли к вам?
Хотелось сразу прояснить этот вопрос, потому что неведение слишком нервировало. На что Карегар, всё-таки прищурившись по-чекистски, неторопливо произнёс:
— Мне нравится ваша прямолинейность. Большинство на вашем месте попытались бы мой интерес выяснить исподволь, либо страшась услышать правду, либо наивно предполагая, что я могу чего-то о них не знать.
— Всё, что я делал и делаю, не направлено против Империи, — ответил я, — не смотря на то, что мне не всё в ней нравится. Особенно, что касается магического образования.
«И зачем я это сказал? — тут же прикусил я себе язык, — сейчас как впаяют мне дискредитацию Совета Магов».
Но великий инквизитор только покивал головой, повторив:
— Как я и говорил, мне нравится ваша прямолинейность. И знаете, я полностью с вами согласен. Магическое образование у нас, как это ни прискорбно, деградирует.
Сказать, что я опешил, это ничего не сказать. Услышать такое от оплота власти и порядка… А магистр продолжил:
— И это проблема, которая, признаю, отчасти возникла и по нашей вине.
А вот тут я и вовсе потерял дар речи. Чтобы такая организации, а сидящий передо мной товарищ её как раз и представляет, признала свои ошибки⁈ Это дорогого стоит.
— Не скрою, мы давно за вами наблюдаем. Подробный отчёт об эксперименте, который вы провели на базе академии магии Анкарна, до сих пор внимательно изучается нашими специалистами. И некоторые методики мы сейчас внедряем в обучение молодых инквизиторов.
— И вы поэтому меня позвали? Поговорить о методиках?
— Нет, Вольдемар, не спешите, — Карегар поставил перед собой небольшую ступку, насыпал туда горсть каких-то листьев, истолок пестиком, после чего, сбросив с пальца искру огня, с наслаждением вдохнул пошедший от неё дым.
— Ответьте на вопрос, — продолжил он, — насколько вы близки со Стасианом Рандом?
— Не, не, не, я не из этих, — тут же открестился я, — никакой близости у меня с ним нет. Я вообще женат.
Великий инквизитор понимающе кивнул.
— Дважды, — добавил я, сам не знаю почему.
На что старик напротив меня мигом осуждающе покачал головой.
— Молоды вы ещё, Вольдемар. Тут не знаешь, как с одной женой-то справиться, а вы двух завели.
— А вы женаты⁈ — удивился я, — до сих пор?
— Хе-хе, — Карегар хохотнул ехидно и в то же время с сожалением, — до сих пор, да. Мой вам совет, никогда не женитесь на женщинах-магистрах, иначе даже долгая жизнь не спасёт вас от нотаций и недовольства.
— А развестись?
— Не советую пробовать, — тут же сухо ответил он, — замучаетесь отстраивать заново разрушенное.
— Это да, — почесал я затылок.
Но тут вдруг инквизитор рассмеялся, сказал, весело сощурившись:
— Видели бы вы сейчас своё лицо. Моя жена действительно магистр магии жизни и столько раз вытаскивала меня почти с того света, что я готов хоть сто раз на дню выслушивать её недовольство.
«А ведь он исподволь пытается перевести разговор на неформальное общение, — понял я, — создать ощущение, что я беседую не с самым опасным человеком Империи, а просто соседом по дому. Про жену вот рассказал. Неужели хочет завербовать?»
Попадалась мне как-то инструкция царской охранки года этак тысяча девятьсот седьмого об организации агентуры для противодействия революционному движению. И там, в числе прочего, описывались принципы работы сотрудника охранки с агентами, и одним из главных принципов в общении с агентом было выстраивание доверительных отношений. Агент в лице сотрудника должен был находить приятного собеседника и внимательного слушателя, чтобы иметь возможность выговориться, не от кого не таясь, снять напряжение, возникающее из необходимости жить двойной жизнью. И вот сейчас великий инквизитор эти самые доверительные отношения и пытался выстроить.
— Но вернёмся к господину Ранду, — вновь перешёл на серьёзный тон Карегар, — спрашивая, насколько вы были близки, я имел в виду его профессиональную деятельность, то, что они называют помощью магам в трудном положении.
«Ну, всё понятно, — тут же сообразил я, — вот что им надо. Чтобы я или следил за Стасианом или как-то на него повлиял, чтобы он свернул деятельность».
— Сказать по правде, я не особо разбирался, чем он занимается, — осторожно ответил великому инквизитору, — мы были хорошо знакомы по Академии, хоть я и не вёл их группу, но достаточно близко познакомился перед выпуском. Узнав, что он тут, просто решил навестить.
— Странно, сам Стасиан не раз заявлял, что именно вы были его идейным вдохновителем, мол, именно вы показали ему путь.
«Вот блин!»
Я почувствовал, как начинаю, несмотря на прохладу в кабинете, потеть.
— Поймите, идея была несколько иной. Вы, наверное, в курсе, что у нас тогда был в академии инцидент.
Карегар кивнул, коротко прокомментировал:
— Что-то связанное с самоуправлением, если не ошибаюсь.
— Да, — обрадованно закивал я в ответ, — возможность выпускникам самим выбирать, куда поехать по распределению. А то сложилась практика, что место будущей работы определяла комиссия без учёта личных интересов мага. Вы же знаете, как это происходит, кто из «покупателей» комиссии больше денег подкинул, тем выпускников с магическим даром посильней, а хочет ли он туда, никто и не спрашивает. В итоге мы добились создания студенческого совета, который и взял на себя функцию соблюдения интересов студентов, и Ранд был его первым председателем. И всё. Всё остальное — это его личная инициатива.
Я развёл руками, показывая, что в остальном я не при делах.
— Но, тем не менее, вы для него авторитет.
Тут уже было сложно что-либо отрицать, и я сдался, со вздохом признав:
— Да, наверное, да.
Затем, поджав губы и собрав всю волю в кулак, добавил:
—
