осколков Аннулета и взять с собой его часть. Но в империи скопилось больше десятка алтарей, утративших связь, и пройти сквозь их защиту мы не можем. Некоторые уже, наверное, совсем лишились сознания или сошли с ума от одиночества. Ты можешь им помочь. Твой браслет делает тебя частью Аннулета. Ты для них свой, — Никонор перевёл взгляд на мой браслет, который сполз по руке вниз, высунулся из рукава и слегка светился, — даже если я пройду защитный барьер, мне не удастся достучаться до духа алтаря. Тем более, спасти его.
— Понятно, но что дальше? Вот я проник, смог пообщаться с алтарём и, возможно, забрать его дух в свой браслет. Что дальше делать, и чем это поможет Империи?
— Я уже сказал — ты можешь их переселить. Там, где размещается алтарь, закрывается дорога в наш мир. Аннулет выполняет договор и встаёт на защиту. Сейчас много прорывов. Тебе надо научиться переселять дух алтаря в новый дом. Видишь, я не прошу ничего невозможного!
— Звучит легко, — согласился я с ним, — но наверняка проблемы кроются в деталях. Так в чём же подвох?
— Алтари надо будет устанавливать в местах существующих прорывов. Как можно ближе к центру. Видишь, я с тобой предельно честен, рассказываю всё без утайки, — он снова улыбнулся. Правда, на этот раз, скорее, снисходительно. А у меня в груди разливалось раздражение.
Прекрасное предложение и совершенно безопасное? Всего-то надо –проникнуть в существующий прорыв и установить там алтарь. Что может быть безобидней? Я каждый день хожу по прорывам, как по своему дому.
Помню, пытал деда насчёт подобных мест, и то, что услышал, мне не понравилось. В прорыве были перекручены магические потоки, и он вредно действовал на людей. Животные, обитающие внутри, со временем превращались вообще чёрт знает во что. Мало того, что обретали магию и становились опасны даже для сильных магов, так ещё и мутировали. Некоторые превращались в совершенно нежизнеспособных чудовищ. Например, у обычного кролика могли вырасти рога оленя, и он с трудом отрывал голову от земли. Олень же мог обрасти медвежьей шерстью, но при этом иметь жабры и жить только в воде. Дед говорил, что это было похоже на кунсткамеру. Многим из этих несчастных существ существование причиняло страшную боль, но они продолжали бороться за жизнь. При этом сквозь прорыв в наш мир проникала живность и из других миров.
И мне необходимо посещать эти чудесные места? Что может быть проще и безопасней!
— Замечательное предложение! Меня как раз хватит на одно посещение.
— Уверяю тебя, всё не так страшно! Мы подготовим специальный отряд, и для первого посещения выберем самый молодой и безопасный прорыв.
— У меня есть шанс отказаться от вашего предложения? — поинтересовался я, заранее понимая, какой ответ услышу.
— Конечно! — улыбнулся Никанор. — Если готов нести ответственность, как имперский отступник.
— М… человек, совершивший преступление против самого императора? — на всякий случай уточнил я.
— Да, — коротко ответил Никанор и уточнил в ответ:
— Либо ты добровольно сотрудничаешь со мной, либо по указу самого императора. Ослушаешься — станешь имперским отступником.
— Мило, там, вроде, всего один вариант наказания — смертная казнь? Может быть заменена ссылкой с лишением всего имущества, но только если помилование подпишет лично сам император?
— Не зря ты школу посещал! — Паладин одобрительно кивнул, радуясь моим знаниям.
— После подобных угроз разве может идти речь о добровольном сотрудничестве?
— Конечно. Не забывай — твои деяния будут высоко оценены. Как минимум, по действующему закону: установив алтарь на заражённых землях и очистив их, ты получаешь эти земли себе со статусом родовых! Это очень щедро. Даже если тебе лично они сейчас не нужны, продать их труда не составит. А это миллионы рублей!
— И миллионы проблем, которые возникнут у одинокого дворянина с такими деньгами. Спасибо, очень щедро! — Жизнь показала, что, стоит мне оказаться с деньгами или привлечь чьё-то внимание, сразу появляются желающие меня «раскулачить». А я по-прежнему не готов сражаться с другими родами.
— Как эта помощь официально будет выглядеть? Предусмотрена какая-нибудь защита? — Мне не хотелось этого спрашивать. Быть должником церкви — не лучшее решение, но понимать, насколько я им нужен, я смогу, получив ответ на этот вопрос.
— Прикомандированный специалист. Можем временно тебя устроить в ИСБ. Если ты будешь числиться сотрудником подобной организации, мелкие рода побоятся с тобой связываться, — он правильно понял мою мысль. Ответ был ожидаем. Хотя я надеялся на что-нибудь более надёжное, чем пресловутая защита именем ИСБ.
— В роду Шуваловых все мужчины были сотрудниками этой организации. И к чему это привело? — горько ухмыльнулся я.
— Есть другие варианты, — уклончиво ответил Никанор. — Докажи свою полезность. Мы умеем быть благодарными.
— Одни обещания… — протянул я, но, честно говоря, мне его ответ понравился.
— Поход в прорыв возглавит Курбатов. Он подберёт людей, которым ты сможешь доверить свою жизнь. Они обеспечат твою полную безопасность, — с довольным лицом сообщил Никанор, как будто делая мне великое одолжение. При этом он полностью проигнорировал мои последние слова.
— «Доверить свою жизнь». Какая честь! Начнём с того, что я не доверяю Курбатову. Тем более — тем, кого он подберёт, — я ощущал себя зверем, загнанным в клетку. Хотя понимал, что пространство для манёвра мне при этом оставили. Уже неплохо. — Мне хотелось бы самому поучаствовать в подборе людей. Это возможно?
— Любопытно, — хмыкнул Никанор, — хорошо. Поступим так: я предложу тебе на выбор несколько отрядов, которые успешно посещают прорывы. Ты сам выберешь группу.
— Что по срокам? — тяжело вздохнул я. Похоже, вариантов у меня нет.
— Ты же в пятницу едешь к Аннулету? — выдал свою осведомлённость паладин. — В выходные вернёшься. В понедельник начнутся занятия в колледже. Тогда я пришлю за тобой своего человека в следующую среду. Приедешь ко мне и сделаешь свой выбор. Мне не хотелось бы откладывать надолго такое дело.
— Договорились, — я поднялся со стула, — могу быть свободен?
— Иди! — Никанор разрешающе махнул рукой, и я покинул его кабинет.
Курбатова нигде не было видно, поэтому, выйдя на улицу, я вызвал такси и отправился домой в совершенно разобранном состоянии. Вот не было печали, так теперь ещё и в прорывы тащиться.
Все мои планы на жизнь трещали по швам. Я вспомнил,
