голове, и не должна была слететь при ударе или резких движениях. Это было со стороны хозяйки рассудительно, не хотелось встретить тех, кто знал его в лицо, позора потом не оберешься. Одели в легкие холщовые штаны до колен и рубашку-безрукавку, на руках фальшивые брачные браслеты, которые отлично послужат защитой не только от баб, но и от противников.
Под крики и улюлюкания собравшихся зрителей решетка открылась и он вышел на помост. Хотел немного размяться перед боем, но почувствовал как плеча коснулась рука и не успел он отреагировать как его столкнули. Ожидали, что он распластается на земле, тем самым давая повод зрителям для насмешек. Но он успел сгруппироваться, перекувыркнуться и встать, сначала на одно колено, а потом вскочил на ноги. По ряду зрителей прокатился довольный гул, Эшхар же послав усмехающемуся асвану-стражу уничтожительный взгляд, посмотрел на другой конец арены, где в ожидании боя стоял его противник. Вот только он был не один.
Их было пятеро — трое одханов, низенький крепко сбитый цан* и худой как жердь квартерон. Цан и недоасван с виду были наемниками, у них в отличие от одханов отсуствовали ошейники, одежда была получше, и не были обриты как одханы налысо. Ему тоже сняли удавку, но вместо этого был одет тонкий кожанный ремешок, чтобы он не забывал о своей рабской участи.
Один одхан не дождавшись гонга о начале, начал наступать сразу, другой чуть обождав пошел за ним, третий раб предпочел остаться, когда квартерон придержал рвущегося цана в бой. Хорошо, что они разделились, подумал Эшхар, будет больше шансов выстоять. Сам он никуда не спешил и в обманно-расслабленной позе, начал ожидать приближение двоих смельчаков.
— Давай, покажи этим выродкам из Верхнего, — раздался громкий подбадривающий голос.
— Еще один! Да его размажут сейчас по арене. Так что я поставил на пятерку, — услышал Эшхар в первом ряду среди ора.
— Да, верно, какой-то он дохляк! — ответил тому опонент."Размажут, говоришь. Дохляк? Гшер вам в горло, можете распрощаться со своем золотом".
— Парни бей слизня! — с помоста с рабами, прозвучал знакомый голос. Рыжий. Тот кто крутился возле него часто и не давал толком отдохнуть. Он не был почему-то прикован как все остальные, а сидел на краю свесив ноги, весело ими болтая. Словно в этом юноше все еще не выветрилось детство.
Наблюдая за рыжим одханом, чуть не проворонил приближающихся рабов. Ушел от удара и не растягивая бой нанес тому оглушающий хук в затылок, отправив в небытие. Второй раб был ловчее и пришлось немного повозиться и когда уже почти справился с ним, незаметно нажимая на определенные точки, чтобы обездвижить, резко рванули со своего места остальные. Эти трое его напрягли, особенно квартерон, он внимательно наблюдал за ним и видно оценивал его манеру боя. Выступили они слаженно, окружая с двух сторон. В их движениях и взглядах была решимость не просто покалечить, а убить, и хотя он был все еще слаб, постарается выстоять, а для этого нужно сосредоточится и применить все те навыки и знания, которые ему дал наставник и отец.
Парни действительно хорошо сражались. Силы стремительно покидали его, а тройка была все ещё на ногах. Они намеренно не приближались близко, и когда он отворачивался от одного, то от второго прилетал болезненный удар. Они знали, что близко к асвану нежелательно приближаться, особенно когда увидели каким способом он вырубил второго одхана и ему приходилось вертеться ужом, чтобы минимизировать количество ударов. Раба он смог остановить, лишь когда дотянулся до лица, глубоко вонзив когти в глаза. Пока он вытаскивал пальцы из кровавого месива, получил с двух сторон по спине от наемников, зашипев от тупой боли, чудом не свалился на пол. Изловчившись, увернулся от очередного летящего удара ногой, от чего безглазый раб, прикрывая его как щит, получил по лицу и груди. Раб хрипя упал и засучил ногами, похоже удар был смертельным.
Как же он устал, силы на исходе, а вокруг кружили самые опасные противники, которых нужно быстрее обезвредить, пока не покалечили его. Уклоняясь от летящего удара цана, упустил из виду квартерона. Тот не теряя времени, проскользнул за спину, успел схватить за горло при этом натянув ремешок. Эшхар запаниковал от нехватки воздуха, и пытался отцепить стиснутые пальцы и убрать захват. Раздался голос полный ненависти:
— Сдохни тварь! — и квартерон еще сильнее сдавил шею. Напротив него цан усмехнулся, в руках блеснул остро заточенный осколок камня, конец которого стремительно приближался к груди.
Он успел поднять ноги и положить на плечи цану с оружием, квартерона же позади использовал как опору. Цан, до того как раздался хруст, успел полоснуть его по ноге. Когда шея свернулась набок, последний из уцелевших, резко его отпустил, от чего Эшхар упал на землю, не успев расцепить ноги от захвата. Удар отозвался ощутимой болью вдоль позвоночника. Отдышавшись, он все же собрал оставшиеся силы и откатился в сторону, перед этим успев почувствовать как острие глубоко вошло в тело. При втором взмахе, Эшхар успел вовремя остановить руку и осколок лишь оцарапал кожу на ребрах. Резко ударил по ушам, от чего квартерон выронил маленькое и неказистое оружие. И пока противник было дезориентирован, смог быстрым нажатием пальцев на определенные точки его обездвижить. Убивать в отличие от них он не желал, тем более этот квартерон был все же немного своим. — Скажи спасибо, что не убил, — прошептал он, судорожно откидывая вцепившиеся руки неприятеля от рубахи. Вывернувшись из-под тела, он откинул устало голову назад, стараясь унять рваное дыхание. С усилием заставил себя подняться, чтобы высказать сидящей в первом ряду Матроне пару ласковых за её выбор противнников. Адреналин в крови постепенно затихал, и все вокруг поплыло, накатывая на него слабость. С трудом встал на ноги, зажимая ладонью кровоточащий бок; челюсть ныла, и хотелось содрать маску, избавившись от прилипшей крови, залившей лицо. Бока ныли, а порезы от осколка камня жгли, как стрелы Самаша.
Так Эшхар ещё не дрался, хотя у него был немалый опыт в ликвидации проникших в его гнездо врагов. Но те атаки он проводил стремительно, нанося урон в основном издалека. Отец почему то не допускал его к ближнему бою. Не стал ждать, когда позорно свалится от кровопотери на землю, и проковылял к помосту. Оставалось сделать лишь несколько шагов, чтобы подняться туда, где сидела хозяйка этого
