брюк и делает шаг мне навстречу.
“Беги или умри! Беги или умри! Беги или умри!”, — бьётся в голове и безостановочно моргает красная лампочка SOS, но тело меня не слушает. Стою как вкопанная.
Он подходит ко мне практически вплотную, протягивает руку и убирает выбившуюся прядь волос за ухо. Тянется ещё ближе, обхватывает руками моё лицо, поглаживая большими пальцами скулы.
— Ты что тут делаешь, одна? — шепотом спрашивает и немного хмурит брови.
Сердце начинает отдавать удары с такой силой, что их видно даже невооружённым взглядом. Понимаю, что надо его оттолкнуть, но руки не слушаются, висят плетьми вдоль тела. Нет сил больше смотреть на него, и я прикрываю глаза, а в следующее мгновение Глеб касается своими губами моих. Нежно, осторожно, почти невесомо, боясь, что я снова взбрыкну. Я бы так и сделала, если б тело не превратилось в каменную статую.
Он медленно втягивает мою нижнюю губу, проникает языком в мой чуть приоткрытый рот и углубляет контакт. Я чувствую, что и его сердце колотится на максимуме, готовое вырваться из груди.
— М-м-м, — издаю глухой стон, от мучительной боли за лопатками, внизу живота, в душе, да везде. Как же мне сейчас больно! В уголках глаз скапливаются слёзы и начинают струиться тоненьким ручейками по щекам. Тело начинает оживать и его охватывает частой дрожью. — Н-нет. Не надо, — шепчу, когда Миронов ненадолго разрывает контакт.
— Прости меня… — проникает шепотом в самые глубины моего сознания. Как много в этой фразе может быть смысла, но какой вкладывает он?
Глава 16
Яна
Приоткрываю глаза, и наши взгляды сталкиваются.
— Яна…
— Замолчи, — давлю сиплым от слёз голосом. — Я же просила не прикасаться ко мне. Что ты за человек такой, Миронов? Зачем ты всё это делаешь? Что тебе нужно от меня? У меня давно своя жизнь, а у тебя своя!
Его взгляд меняется, словно грозовые тучи сгустились.
— Ну да, я заметил. Семьёй обзавелась! — с едким сарказмом в голосе бросает и наконец-то отстраняется.
— Что ты… — но потом до меня доходит смысл его слов. Глеб принял Паолину за мою дочь.
— А что раньше не вернулась к возлюбленному? Или это он такой козёл, что оставил тебя с дочкой на несколько лет в другой стране? Хороша семейка получилась.
Ну и фантазёр же! Слушаю весь этот бред с открытым ртом, но чаша терпения всё же переполнилась и меня срывает.
— Ненавижу тебя! Ненавижу тебя, Миронов! — кричу, что есть сил и толкаю его в грудь, он оступается, но удерживается на ногах.
— Прекрати уже распускать свои руки, бешеная фурия! Что, попал в яблочко? Та девочка всё-таки твоя?
Меня сейчас будто на угли голыми ногами поставили, и я со всей злостью, что накопилась, отвечаю ему:
— Да! Да, моя! И что с того? Какое тебе дело до моей личной жизни?
— Да никакого! Абсолютно, блять! — выкрикивает на эмоциях. — Но заметь, это ты сейчас припёрлась сюда, в это место, ко мне…
— Я знать не знала, что ты здесь, а если б знала, ни за что не пришла! Видеть тебя не могу! Терпеть не могу!
Глеб снова подходит и берёт меня за плечи, встряхивает и металлическим голосом цедит:
— Тогда почему ты дала себя поцеловать сейчас?
Всхлипываю, глотнув порцию воздуха, и неотрывно смотрю в его тёмные глаза.
“Потому, что я всё ещё люблю тебя!”, — рвётся из груди, но я душу этот порыв и запихиваю обратно в то место, где это чувство сидело все эти пять лет.
— Отпусти, мне нужно уходить, — поворачиваю голову в сторону и опускаю взгляд вниз.
Глеб тяжело вздыхает, поднимает голову к небу и задаёт уже совершенно спокойным тоном вопрос:
— Как ты сюда доехала?
— На такси.
— Давай я тебя провожу, куда отвезти?
— Нет! Не надо, я сама.
— Яна, не дури! Тут везде лес вокруг, как ты вообще додумалась сюда одна притащиться? Когда откроется заведение, тут будут люди, но сейчас…
— Что? Ресторан будет открыт? — поворачиваю голову в сторону и только сейчас замечаю, что там ведутся активные строительные работы. — Интересно, кто сейчас им владеет? — задумчиво бормочу себе под нос.
— Он мой. Я выкупил его.
— Понятно, кажется, последние пять лет были успешными для тебя…
Глеб мотает головой.
— Я бы с радостью променял этот “успех” на другое…
Заглядываю ему в лицо и пытаюсь что-то понять, но в его глазах так глубоко, что дна не видно.
— Ладно, я пошла.
— Яна, правда, прости меня. За кафе, за парк, за сегодня. И за то, что было… За всё, в общем. Мне жаль…
— Угу, мне тоже жаль…
Глеб стискивает зубы и видно размышляет, что еще сказать. Весь его вид говорит о внутренних муках и мне вдруг становится его жаль. Но это временное состояние, ведь я знаю, каким он может быть лживым и подлым.
“Нет Миронов, я больше не попадусь на это”, — долбит в голове.
— Я отвезу тебя, — вдруг говорит он безапелляционным тоном, как мне кажется совсем не то, что хотел изначально сказать. Направляется вверх по тропинке в сторону будущего ресторана и мне не остаётся ничего иного, как проследовать за ним.
Доходим до парковки и останавливаемся около чёрного Porsche Cayenne. Глеб открывает мне дверь, и я нехотя сажусь в автомобиль.
— До любой станции метро, а дальше я сама.
— Яна, не переживай, я на тебя не наброшусь. Говори, куда отвезти? В гости напрашиваться не буду, тебя же там семья ждёт, — говорит потухшим голосом.
Кошусь на него с опаской и называю адрес коттеджного посёлка.
— Только не доезжай до шлагбаума, чуть раньше, остановись.
— Как скажете, — всё-таки не удерживается от пренебрежительной улыбки и заводит мотор. — Привет любимому передавай.
* * *
Захожу в дом и прислоняюсь к двери спиной, медленно
