за армейским корпусом ДНР, вся батарея им предназначалась. Но при переброске перепутали, их пушки нам достались, а наши – к ним уехали. У нас в армии «Гиацинт» не числится.
Генерал гоняет желваки:
– Отдавай «Гиацинт!»
– Не отдам! – Кречет вдруг звереет. – Я столько труда в него вложил! Столько времени! Я его из говна и палок отремонтировал, мне только лотка не хватало. Мы под огнем его из четырех других собрали! Дважды под кассетки попадали. Не отдам!
– А ты дерзок!
Полковники за столом улыбаются, даже вечно суровый зам комдива по вооружению щерится. Багровый ожог на его виске светлеет.
– Ладно, – говорит генерал, – забирай, только номера спили.
– Есть! Спасибо!
Генерал оборачивается к присутствующим:
– Если бы все так к технике относились, как десантники, мы бы уже победили.
13.50
– Андрей Владимирович, Сказка погиб. – Кречет смотрит под ноги.
Проза отворачивается. Ищет рукой смартфон в кармане, там переписка с Тёмой. Не успел!
Все тот же сырой сосновый бор, болотце, залитое водой, дорога, разбитая бронетехникой. Тёма погиб. Проза трет глаза рукавом, снова смотрит на Кречета. Зам по вооружению покрепче и повидал больше. Ему не нужны лишние вопросы.
– Там месилово с утра. Не получилось у ребят. Пустельга их сейчас вытаскивает. Дрозд тоже туда поехал.
Проза понимает, что погиб не только Тёма. Но вот это горе, конкретное, персональное, сосредоточено сейчас в бородатом лице командира роты – Сказки. Сначала Раизов, теперь Тёма.
За спиной Кречета урчит на холостых бурый от грязи китайский внедорожник-пикап.
– Садитесь вперед, Андрей Владимирович, вы длиннее.
Жизнь продолжается, и Проза подчиняется. Пока он усаживается, вытягивает ноги и стучит берцами друг о дружку в надежде стряхнуть грязь, налипшую по щиколотку, водитель трет газетами боковые стекла у зеркалец. Залепив лицо грязью, прилетевшей с подошв, Проза плюется песком и забирается в салон, хлопает дверью. Машина грязная настолько, что свет не проникает в салон сквозь стекла. Кречет садится за водителем и комментирует:
– А до начала СВО здесь асфальт был. Танки все сняли.
Кречет в красках рассказывает, как отстоял «Гиацинт». Подавленный гибелью Тёмы, Проза молчит.
В частном секторе, среди небольших, выкрашенных в голубую краску грязных домиков, пикап останавливается высадить Кречета и Прозу и тут же, виляя корпусом по грязи, уезжает искать укрытие. Небо серое, облачность низкая. Мимо проносится танк с «мангалом» над башней.
Кречет открывает калитку, во дворе несколько бойцов варят арки для техники. Проза отворачивается от вспышек сварки, пока зам по вооружению разговаривает с бойцами о ходе работ. Рядом БМД—4, один боец подает второму наверх мешок с песком, рядом уложены еще несколько.
– К нам писатель приехал, – отвлекает десантников от работы Кречет. – Коля где?
– В доме.
Неподалеку среди деревьев замаскирована еще одна БМД. Проза за Кречетом проходит в дом, но вся жизнь там теплится в сенях. Маленький стол на двоих прижимается к стене рядом с холодильником, три распахнутых двери ведут в темные помещения. Окна повсюду завешены одеялами – светомаскировка. Кречет садится на стул у стола, командир бронегруппы Николай занимает второй стул и кладет в пустые кружки чайные пакетики. Прозе достается третий стул, посреди прохода. Острый нос придает Николаю несколько удивленный взгляд, которым он то и дело меряет Прозу.
– Андрей Владимирович книжку про нас пишет, расскажите ему что-нибудь интересное, – берет быка за рога Кречет.
Николай удивляется еще сильнее:
– Замполит есть – не хрен лезть.
Из темной комнаты появляется крупный боец, седая борода окаймляет его круглое заспанное лицо, здоровается.
– Вон Сереба хорошо рассказывает, – заявляет Николай.
– Может, подвиг какой? – просит Проза.
Сереба жмет руку писателю и представляется:
– Максим.
В помещение заходит третий боец в белой футболке, разрисованной синими перьями. В руках у него булькает закипевший только что электрический чайник.
– Руслан! – Он наполняет кружки Кречета и Прозы.
Максим обращается к нему по позывному:
– Гасан, расскажи, как ты машину спасал.
Руслан-Гасан мнется:
– Это когда дежурил у ЛБС?
– Да.
– Да ну…
– Я за него расскажу. – Макс находит кружку себе и подставляет Руслану, чтобы тот налил кипятка и ему.
– Лежит Гасан в окопе, машину сторожит, а тут «Град». Все вокруг бегут к нему в окоп укрываться, а он – наоборот. В машину запрыгнул и из-под обстрела вывел.
– Да таких историй можно и про тебя море рассказать. О! – вспоминает Руслан. – Летом прикольная история была. Разморило меня на броне, сплю, и снится, что коптер надо мной кружится. А мне просыпаться лень. Устал. Сплю. Потом проснулся, сон пацанам рассказываю…
– А над ним на самом деле «баба-яга» летала, – перебивает рассказчика Николай, – раза три примеривалась гранату бросить, но так и не бросила.
– Может, за мертвого тебя приняла? – предполагает Макс.
– Да просто я оператору дешевой целью показался, – Руслан трет рыжую щетину, – гранату на меня пожалел.
– Но три круга над тобой сделал…
– А награды есть? – Проза пытается увести беседу в нужное ему русло.
– Есть! – оживляется Руслан. – «За отвагу»!
– За ранение?
– Нет. Случай был. Мы с ЗОПов «соткой» постреляли. Ну как – постреляли. Два-три выстрела, и сразу ответка летит. Дернули через лес. Я замыкающий. И бац – гуська слетела. Пацаны пересели, а я остался техничку ждать. И чего-то их нету никого. И связи нет. Зима. Дай, думаю, сам попробую гусеницу поправить. Возился, возился, звено убрал, гуська короче стала, натянул ее кое-как. Но темно же – как в жопе. И фару включать нельзя. Арта вокруг работает, минометы, но не по мне. Короче, дернулся в темноте, метров триста проехал, гусеница не выдержала и о корягу опять порвалась. Я пару часов поспал, потом снова вожусь. Тихо вокруг стало. Ночь. Где я? Под утро слышу: броня гремит, не иначе – меня ищут. Я и бибикал, и фарой моргал – нашли. Думали, как обстрел начался, что я машину брошу и убегу. А я, выходит, не бросил и больше двенадцати часов с ней пробыл… И как оказалось – на нейтралке.
– Ладно, пора, – Кречет ставит чашку и встает. – Это – бронегруппа первого батальона, поехали во второй.
– Вы их не слушайте, пять орденов Мужества на двоих, – говорит зам по вооружению, когда они садятся в машину. – Что бы вы еще хотели посмотреть?
– Пункт эвакуации раненых. Пятый раз приезжаю, но ни разу не видел.
– А чего там смотреть?
– Мне антураж нужен. Мелочи, детали…
Китайский пикап не может спуститься с лесной дороги в лощину, где расположена бронегруппа второго батальона. Разбрызгивая во все стороны грязь, он буксует. Кречет и Проза выходят и идут пешком.
– Баню посмотрите? – Кречет подводит Прозу к строительному контейнеру, накрытому маскировочной сеткой.
– Да.
Внутри контейнер обит блестящей теплоизоляцией, полка с пластиковыми тазами, красным и синим, пол деревянный, полупустая бочка с водой и печь, обложенная красным кирпичом. Баня нетоплена. Но банный контейнер снаружи больше, чем баня внутри. Проза не успевает спросить об этом – Кречет обходит контейнер и открывает дверь с другой стороны.
Кривой нос делает лицо командира бронегруппы грозным, чтобы представиться, он молча указывает на бронежилет, что висит у двери. На нем наклеен шеврон «Бульдог». Кречет и Проза разуваются в крошечном коридоре, надевают шлепанцы и проходят внутрь помещения. В дальней темной комнате – спальня, явно на нарах кто-то спит, поэтому Бульдог принимает начальство в ближайшей комнате. Это кухня. Здесь царство некрашеных деревянных ящиков. Из них изготовлено все: полки и шкафчики для стен, стол, табуретки, умывальник. Единственное исключение – бак умывальника, он изготовлен из черной гильзы «Мсты».
– Возьмите себе кружки, – говорит Бульдог, и Проза с любопытством отстегивает защелки ящика на стене.
Внутри кружки всех цветов и размеров.
– А рюмок нет? – удивляется Проза.
– Я пьянку не приветствую. – заявляет Бульдог.
– Даже в отпуске? – не верит Кречет.
– Ага. Как бабки отшептали, – Бульдог рубит воздух рукой.
– Какая красота! – восхищается отделкой кухни Проза.
– К вам не прилетало сюда? – спрашивает Кречет.
– Прилетало. Позавчера буквально.
– Ушки прижали?
– А чего прижимать? Крыша железная!
Все собеседники смеются. В кухню из прихожей заглядывает боец, которому лень разуваться, Кречета он не видит и, сверкая золотыми зубами, кричит Бульдогу:
– Командир, в машине фиксики завелись, башня не встает!
– Я сейчас приду. Саблиста позови. – И, обернувшись к Прозе,
