она ее не видит. — уже возле двери бросила я.
Ох, Аня, надо не жизни взрослого мужика учить, а валить отсюда надо, валить, пока воспоминания наших с Максом приключений не затянули меня с головой.
— И еще один, если позволишь, — все-таки я должна действовать как профессионал, отбросив свои чувства в сторону, — проводи с Ариной как можно больше времени, она нуждается именно в тебе, а не в бабушке.
Ну, думаю, Макс простит меня, если я с ним так и не попрощаюсь.
— Вы проводите меня? — я зашла на кухню, где по обыкновению дожидалась окончания нашего занятия Алевтина.
— Да, конечно, конечно, Анна. — встрепенулась она. — Деньги за занятие я только что перевела.
— Да, спасибо, мне пришло уведомление. — привычно улыбнулась я, стараясь как можно спокойнее и неторопливее надевать пальто, что в условиях моего отчаянного желания сбежать было крайне затруднительно.
Издав глухой писк, дверь в парадную закрылась за мной, и я смогла расслабиться.
«Так, ладно, здесь задерживаться не стоит, а в квартире Васька один» — мысленно поторопила себя я. По пути домой мой телефон несколько раз сотрясался от звонка с незнакомого номера, но я даже и не подумала подходить, спинным мозгом чувствуя, кем является абонент.
«Не думай, я тебя не оставлю» — пол ночи били набатом слова Макса в голове. Ты оставил, еще как оставил, и я тебя оставила, а теперь каким-то чудом раздобыла среди миллионов других «Максов».
Этой встречей мы вновь спутали друг другу все карты…
POV Максим
Меня обеспокоило и заинтересовало то, что Ариша в последнее время только и говорит, что о своём новом репетиторе по английскому. Раньше, даже когда речь заходила о ее нянях, с которыми, надо сказать, у дочери были очень тёплые отношения, она все же могла в какой-то момент остановиться и замолчать.
Теперь я только и слышу: «Мы с Анной выучили то, мы с Анной выучили се…»
Ирония судьбы — имя, которое я вынужден слышать двадцать четыре часа в сутки, по совместительству — имя той девушки, которая почему-то слишком сильно врезалась в память. Настолько сильно, что я до сих пор помню, какие мягкие на ощупь ее губы, и что у неё было две родинки на правой лопатке.
Не любовь, нет, это понятно, лишь страсть и эмоциональная совместимость. Но ее неожиданный отъезд стал для меня тем событием, как которому, если честно, я был очень плохо готов.
Что я делал все эти месяцы после? Работал как черт. И ничего больше. Попросил маму временно переехать к нам с дочкой, там ещё, как назло, ее последняя няня уволилась.
И вот я злюсь, преимущественно на себя, потому что какая-то чужая женщина, приходящая в наш дом несколько раз в неделю, стала для моей дочери важнее всех остальных вместе взятых.
С моей стороны такое поведение слегка эгоистично, понимаю: для меня, как для отца, самым главным должно стать счастье моего ребёнка. Но когда это счастье в обход меня — мне неприятно.
Так что сегодня мне пришлось уйти из офиса гораздо раньше, чтобы самому посмотреть на это восьмое чудо света. Даже мама, и та — в восторге от Анны. Хорошо, что у неё, помимо этой, есть и другие темы для разговора.
Простояв порядочные сорок минут в неожиданно появившихся пробках, я все-таки добрался до дома.
По привычке кинув ключи и телефон на полку, я завернул на кухню.
— Привет. — сел на табуретку, с завистью наблюдая за тем, как мама ужинает.
— Привет, родной. Я уже успела отвыкнуть от того, что ты можешь возвращаться так рано. — хмыкнула, размеренно накалывая перья на вилку.
— Сегодня исключительный случай. — устало повёл головой я. — Они ещё занимаются? — посмотрел на наручные часы. Кажется, занятие должно вот-вот закончиться.
— Да, ты как раз вовремя. Иди в детскую, а я тебе пока ужин разогрею. — ловко избавилась от моей кислой мины.
— Весьма интересно, что за принцессу вы откопали. — с явно уловимой издевкой протянул я.
Сколько бы не говорил себе, что невежливо так обращаться к человеку, который по факту тебе ничего плохого не сделал, а даже наоборот — помог, ничего не могу поделать с этой глупой ревностью.
— Прошу прощения, что отвлекаю. — ну, стучать я даже не собирался. В конце концов, я нахожусь в собственном доме.
Ариша и молодая блондинка сидят на ковре и что-то увлечённо обсуждают. На английском, разумеется. Не буду козлом — преподавательские навыки у Анны действительно выдающиеся: за такой короткий срок дочка выучила довольно много, да и её произношение не вызывает желания закрыть уши.
Дочь подорвалась сразу, стоило ей услышать мой голос. Моя малышка, как же я соскучился!
— Папа! — с радостным визгом она, словно обезьянка, повисла на моей шее.
— Как успехи, красавица? — я слишком редко вижу эту лучезарную, самую искреннюю улыбку. Поцеловав меня в щеку, Ариша так и осталась сидеть на моих руках, уткнувшись лицом в шею.
Я же наконец-то решил обратить внимание на ту, что так повлияла на мою семью. Возможно даже сказать спасибо.
Это какая-то шутка?
Аня, моя Аня, та самая, понимаете? Она стоит передо мной, а в ее взгляде я вижу неподдельную боль и неверие.
Да, Анют, я тоже не знал, что такое бывает. Она не изменилась: все та же, что и в моих воспоминаниях.
— Это ты? — зачем-то спрашиваю, будто бы желая удостовериться, что все происходящее — правда.
— Макс… — тихо шепчет она, и я чувствую лишь одно — острое желание услышать этот мелодичный голос вновь.
— Что ты… — я так и не договариваю, вовремя вспомнив, что на моих руках сидит ничего не подозревающая дочь. — Солнышко, иди к бабушке, мы сейчас обсудим кое-что и тоже подойдем.
Арина послушно оставила нас наедине, и, как только за дочкой закрылась дверь, я на всякий случай запер нас с Аней изнутри.
— Поверить не могу. — слов катастрофически не достает. Да уж, с красноречием те еще проблемы… — Поверить не могу, что именно ты оказалась тем человеком, о котором дочка прожужжала мне все уши. — нахожу в себе силы сформулировать связную мысль.
Как она вообще очутилась в этом городе? Неужели мы все это время жили бок о бок?!
— Ну спасибо! — на миловидном лице с легкостью прочиталось отвращение. — Поверить не могу, что именно ты оказался отцом такого замечательного ребенка. — съязвила.
— Что? — что она несет?
Я поднялся с крошечного пластикового стула и в пару шагов преодолел расстояние между нами. В этом вся она: смотрит снизу вверх, серьезно хмурится и раздраженно сопит.
— Я не имел
