путешествия, или тоже что-нибудь нужному лицу разрешить, или запретить ненужному.
Больше всего доставалось переводчикам на частных международных встречах, особенно когда переговоры шли на нескольких языках. Тут требовалось донести суть, и бедные толмачи безуспешно пытались собрать в кучу разбежавшиеся, как стадо баранов, путающиеся мысли оратора. Каждый из них тогда придумывал речь вместо произносимой, и от этого получалось несколько разных предложений, якобы исходящих от Сергея Романовича. Кстати, именно так родилось у него несколько планов, идеи которых ему не принадлежали.
К примеру, мысль о товариществах собственников жилья. При переливе из пустого в порожнее вытекла стоящая идея. И вот он – Сергей, кругленький и важный, одетый в безупречный костюм, катит на встречу с муниципалитетом, чтобы убедить серьезных чиновников предоставить его ТСЖ в аренду, владение (как повезет), дом на Ульяновской улице (ныне 5-я Ямская), что рядом с метро «Таганская».
– Вы поймите, какая выгода всем от моего проекта, – начинал он свою речь. Это было последнее, что чиновники помнили, когда он на всю мощь включал механизм убеждения. Они моргали, вытирали вспотевшие лица, поправляли очки, поворачивались к оратору то одним, то другим ухом, а результат был тот же. Они ничего не понимали, но главное улавливали – личную выгоду.
«Ладно, спрошу у Георгия Михайловича, о чем это он», – думал один, и в дальнейшем ориентировался только на реакцию главы муниципалитета. Если Георгий Михайлович кивал, то кивал и он. Если Георгий Михайлович смеялся, то и он выдавал улыбку, а уж если руководитель соглашался подписывать, то он первым лез к бумаге, как будто это было его решение.
Георгий же Михайлович при этом прикидывал, куда употребит обещанную взятку, и дело было в шляпе.
Не все ли равно, в чем была суть – главное, что чиновники довольны размером благодарности.
А вопрос-то был в чем? Слегка отремонтировав предоставленное помещение, Сергей Романович намеревался сдавать его разным организациям и снимать сливки. И убедил же муниципалитет! Предоставили ему дом на улице Ульяновской.
Не случайно на этой улице он дом искал. Вожди мировой революции были в заслуженной опале, о них не вспоминали, и налоговая на эту улицу не бросала настороженного взгляда.
Товарищество Сергея Романовича благополучно просуществовало несколько лет, сорвав (простите!) собрав, неплохой урожай, которым владелец время от времени делился с Георгиями Михайловичами и бросал кость государству. Затем улицу переименовали, и стали появляться первые трудности.
Однако товарищество было не единственным его детищем. Его деятельный ум не мог ограничиться одним прожектом. Он был в постоянном движении, обдумывая, какую бы еще организацию создать, под какие фонды заручиться, какой ширмой завеситься, под какую крышу встать, чтоб потек нескончаемый поток на счет в швейцарском банке.
Сергей Романович был президентом во многих им образованных фирмах, занимающихся чем угодно – от поставки леса, организации выставок до продажи нефти. У него имелись хорошие контакты на самом высоком уровне, и сам он недавно стал депутатом Городской думы.
Для него очень важен был имидж русского бизнесмена, или нового русского. Во многом он следовал стереотипу, который уже прочно укрепился к тому времени.
Он ходил, окруженный телохранителями и заглядывающими ему в рот младшими партнерами по бизнесу. Приятно идти в центре и чувствовать себя мозгом группы, от которого зависит, за какие веревочки потянуть, чтобы тот или иной объект начал дергаться.
В общем-то любивший жену Наташу, Натика, как он называл ее, поддался необратимым влияниям среды и завел любовницу-модельку для показа в банях по четвергам и в гольф-клубе по субботам. Тощевата она была, на его вкус, но остальным парящимся и размахивающим клюшками нравилась. Вскоре, правда, на выпирающие косточки модельки возлег его партнер по бизнесу, которому принадлежало семьдесят процентов акций. Сергей Романович стал смотреть в другую сторону и быстро сменил модельку на другую, которая тоже нравилась остальным.
Через некоторое время по непонятным причинам его партнер неудачно поскользнулся на лестнице, но это случилось не в бане, а в неведомом для Сергея Романовича месте. И ему пришлось взять на себя бремя полного управления бизнесом.
С Натиком у них были высокие отношения, когда каждый живет своей жизнью.
– Цыпа, ты дома? – ворковал в трубку Сергей Романович.
– Дома, дома, – щебетала Натик.
– Шалишь, – замечал муж, глядя в экран мобильника. – У нас дома потолок другой.
– Ромашка (так его любовно звала Натик), перестань. Я на потолок смотрю только по ночам, три раза в неделю.
– Я серьезно, – хохотнул довольный интимным напоминанием муж. – Ты где?
– В тренажерном зале, поддерживаю форму, чтоб мой муж на других не смотрел.
Натик повернула телефон так, чтобы муж мог видеть окружение.
– А что там за дебил педали накручивает? – подозрительно спросил Сергей.
– А я знаю? – начала раздражаться Натик. – Ты что, забыл?! Я домашняя хозяйка, а не птица-секретарь.
– Вот-вот, долго не задерживайся. Домой иди, мужа ждать.
– Сегодня же четверг, ты что, не пойдешь в баню? – удивилась Натик.
– А ну их! Надоели. Домой рано приду. Жди. Да, скажи Саре, чтоб эскалоп пожарила. Мяса хочется.
– У-у-у, ты мой пузанчик, будет тебе эскалопчик.
Понимание между мужем и женой состояло в том, что Натик догадывалась о том, что происходит в банях, но тактично молчала, а Сергей даже мысли не мог допустить, что его дорогостоящая собственность принадлежит кому-то еще. Он одел ее с головы до ног. Он оплачивает ее массажи, педикюры, дорогие салоны и всевозможные косметические прихоти. Она одевается у Ивашкина, а он, как известно, только на примадонн шьет! Что Ивашкин – «Гальяно», «Версаче» заполонили все вешалки в их доме.
Чтоб Сергей костюмы так часто менял или на стрижку такие деньжищи тратил! Ему удавиться легче! А для Натика – не жалко. И в том, что это шелковое тело, дорогими кремами, им оплаченными, обласканное, должно принадлежать только ему, – было его понимание супружеских отношений.
Натик это знала и часто давала советы подружкам:
– Пусть платит! Не жалко! Чем дороже ты ему обойдешься, тем тяжелее ему будет с тобой расстаться! Вон Ромашка, чем больше на меня тратит, тем сильнее привязывается. Пусть в нас инвестируют.
– Ой, ой, у тебя складочка между бровями появилась. Срочно иди к косметологу гелик подкалывать.
– А что я мужу скажу? – спрашивала наивная подруга.
– Как что, на массаж идешь! Разве им нужно знать? Ты думаешь, мой знает, что я себе губы подкачала или что я грыжки под глазами убирала? Ты что?! Он у меня натуральность любит. Он до сих пор думает, что это мой цвет волос. Забыл уже, что когда мы встретились, я брюнеткой была, и что грудь у
