объясняться с компанией по прокату автомобилей, с астрономическим факультетом, который забронировал для меня телескопное время, а еще наверняка с обсерваторией и что эвакуация безбожно дорого мне обойдется, к тому же все это наверняка сорвет нам наблюдение, и пусть я не первая и не последняя, кто разбил тут машину, но аспирантуру я теперь точно не закончу…
К моему изумлению, не успела я услышать первый гудок в трубке, как из тумана вынырнул эвакуатор и свернул на парковку, заметив нелепо торчащую красную машину. По счастливой случайности водитель эвакуатора уже был на горе — спасал бестолкового туриста, который потащился на вершину по закрытой дороге, а тут в придачу получил еще и тупоголовую астрономшу. Тянтянь бросила взгляд на неожиданно появившегося водителя эвакуатора и, услышав его предложение стащить нашу машину с бордюра, тут же окрестила его Суперменом, потому что только Супермен мог появиться из ниоткуда к нам на выручку и без натуги поднять нашу машину.
Не осмеливаясь спросить, сколько это может стоить (как будто у меня была возможность поискать вариант подешевле), я позволила Супермену приступить к работе, поскольку туман продолжал сгущаться, а солнце садилось. В конце концов наша красная малютка благополучно встала на все четыре колеса, и я, Тянтянь, смотрители парка и Супермен с любопытством заглянули под нее, чтобы оценить повреждения. Невероятно, но масляный поддон и двигатель были целы, и вообще машина отделалась лишь небольшой царапиной на раме и нижней части бампера. Тем не менее я беспокоилась о том, что сказать в компании по прокату автомобилей, и обратилась сразу ко всем с вопросом: надо ли мне писать какой-нибудь отчет о происшествии или что-то подобное?
Я явно забыла, что нахожусь на Гавайях, где живут люди невозмутимые и не любящие лишних проблем. Супермен, к его чести, на мгновение задумался над моим вопросом, а затем медленно ответил: «Ну… вообще-то ты только передний бампер чутка поцарапала. Если спросят, ты просто… скажи, что бордюр малость задела».
Я оглянулась на смотрителей, те серьезно покивали, соглашаясь с его мудрым советом. В общем-то, я ведь действительно задела бордюр. Прежде, чем на него наехать. И я тоже покивала, а Супермен продолжил: «На самом деле почти у всех прокатных машин бампер поцарапан, так что они, скорее всего, ничего не скажут. А если скажут — так это ты о бордюр».
А то!
Супермен любезно взял с меня всего 65 долларов за буксировку — выезд мне оплачивать не пришлось, так как он все равно уже был на горе, — и снова исчез в тумане. Я выполнила самую тщательную парковку в своей жизни, чтобы поставить нашу красную малютку на отдых, подальше от бордюров, и мы с Тянтянь отправились на ужин. Следующие пару ночей мне пришлось отвечать на вопросы коллег-астрономов, которые были свидетелями нашего происшествия (в основном это были вариации на тему: «Как это у вас получилось?!»), и я знала, что история, вероятно, последует за мной на факультет, но в конечном счете больше всего пострадала в этой передряге моя гордость. В то же время меня даже позабавило, что я попала в длинный и славный список астрономов, которые попадали в аварии по пути на вершину обсерватории, и что я легко отделалась: вместо печальной истории на тему: «Я разбила машину о единственный бордюр на всей Мауна-Кеа и потратила месячную зарплату аспиранта на то, чтобы решить проблему» получился краткий рассказ «Это все бордюр. Я поцарапала об него машину».
Моя поездка в обсерваторию Лас-Кампанас, чтобы провести наблюдения в ту ветреную ночь, была значительно менее насыщена событиями. В аэропорту Ла-Серена меня забрал автобус обсерватории, и я два часа ехала по чилийской пустыне, глядя в одно окно на Тихий океан, а в другое — на редкие участки пустыни, усеянные маленькими кактусами. Вершина Лас-Кампанас была довольно компактной по сравнению с другими, а телескопы находились всего в пятнадцати минутах ходьбы вверх по горе от общежитий. Поскольку я еще не научилась водить машину с механической коробкой передач, я с удовольствием топала от простых, но удобных общежитий до телескопа и обратно.
По приезде мне предстояло за один вечер переключиться на «наблюдательский» график сна. Для этого нужно было проснуться около полудня (всегда самое трудное для меня как для неисправимого жаворонка), плотно позавтракать в столовой главной обсерватории и заказать ночной ланч, чтобы забрать его за ужином и потом поесть на телескопе, в диспетчерской. В течение дня у астрономов мало занятий, кроме подготовки планов на ночь и отдыха. Днем обсерватории находятся на попечении техников и инженеров из дневной команды, которые деловито суетятся с утра и до обеда, чтобы проверить телескопы и инструменты и сделать необходимые изменения: переставить камеры, охладить детекторы или отладить барахлящее оборудование.
Хотя в Лас-Кампанас всего четыре телескопа — два Магеллановых 6,5-метровых телескопа, один 2,5-метровый и один метровый, — на горе хватало астрономов, операторов телескопов и сотрудников обсерватории, чтобы ужин был веселым и шумным, хотя «монастырская» традиция рассадки по иерархии и перемены блюд по звонку давно ушла в прошлое. Еда, как и в большинстве столовых в обсерваториях, была простой, но сытной: мясо, крупы или картофель, суп, иногда макароны или овощи для тех, кто по той или иной причине не ест мяса. Исключением в Лас-Кампанас были знаменитые дни пирожков эмпанадас — по воскресеньям кухня готовила восхитительные золотисто-коричневые эмпанадас и даже подкладывала несколько штук в ночные ланчи тем, кто догадался об этом попросить.
Вид из столовой и ее интерьер составляли забавный контраст: солонки, кетчуп и салфетки выстроились на столах из темного дерева на фоне широких пустынных предгорий, которые простирались во все стороны в обрамлении тяжелых складок штор. Из северного окна на вершине горы были видны Магеллановы телескопы — шестиугольные металлические купола, сверкающие в лучах заходящего солнца. На востоке предгорья становились выше, и вдалеке белели несколько заснеженных вершин. На западе предгорья были ниже, уступая в конце концов место далекому Тихому океану. Дальше к югу, среди пустых холмов, возвышалась обсерватория Ла-Силья, аванпост исследовательской организации ESO (Европейская южная обсерватория) с тринадцатью белыми куполами телескопов, протянувшимися вдоль хребта маленькой жемчужной ниткой. Чили, бесспорно, является мировой столицей телескопов: по западным предгорьям Анд разбросано так много обсерваторий, что многие из них можно увидеть с вершины другой обсерватории.
Все мы, собравшиеся за столом, были рады поесть горячего и обменяться историями о наших исследованиях, об общих коллегах или однокурсниках, а заодно и байками о происшествиях во время наблюдений. Но чем ниже опускалось
