уже поздно.
Грудная клетка распахнулась, обнажив пульсирующее сердце. Тук-тук. Тук-тук.
Я кричала и кричала, а потом неожиданно упала на землю. Задыхаясь, я зарылась пальцами в песок, уверенная, что жить мне осталось всего несколько мгновений.
― Фрейя? ― чьи-то руки схватили меня за плечи.
Я смотрела в испуганные глаза Бьорна и слышала крик Илвы:
― Ты проклятый дурак! Ты хоть представляешь, что ты мог натворить?
Бьорн проигнорировал ее, окинув взглядом мое тело.
― С тобой все в порядке?
Как он мог спрашивать об этом? Как он мог спрашивать, все ли со мной в порядке, когда у меня была разорвана грудная клетка. Как…
Мысль исчезла, когда я опустила взгляд на свое обнаженное тело ― грудь была цела, за исключением тонкого белого шрама, ни капли крови не было на моей белой коже.
Невозможно.
― Я… ― Во рту было ощущение, что он набит песком. ― Она… она…
― Она отмечена? ― Снорри неожиданно оказался рядом со мной, приподнял мои косы и зашарил под ними, ища знак. ― Хлин признала ее?
Он замолчал, когда Бьорн поднял мою левую руку. На тыльной стороне ладони был изображен щит алого цвета. Детали были непохожи на то, что мог бы изобразить смертный художник, и с каждым ударом моего сердца кровь в нем пульсировала.
― Она отмечена! ― прорычал Снорри. Схватив меня за запястье, он вырвал меня из рук Бьорна и поднял на ноги, выставив мою татуировку на всеобщее обозрение, пока я отчаянно натягивала лиф платья свободной рукой. ― Хлин признала свою дочь, и у нас есть наша дева щита!
Толпа, до этого момента хранившая гробовое молчание, разразилась одобрительными криками.
― Давайте пировать! ― прокричал Снорри, наконец отпустив меня, чтобы я могла натянуть рукава своего платья. ― Все в большой зал!
Люди, как один, устремились в дом ярла, жаждая наесться досыта. Снорри жестом велел мне следовать за ним, но холодные пальцы Илвы вцепились в мое правое запястье и развернули мою ладонь вверх.
― Смотри.
От этого зрелища у меня внутри все сжалось от беспокойства. Как будто на моей ладони до ожогов была сделана татуировка, и то, что было изображено на ней когда-то, исказилось и растянулось до неузнаваемости.
― Вторая татуировка, ― пробормотал Снорри. ― Никогда не слышал о таком.
― И я тоже, ― сказала Илва, и оба посмотрели на Бьорна, который покачал головой, не сводя взгляда с моей ладони.
― Я не могу сказать, что на ней изображено. ― Снорри наклонился ближе, и я поборола желание спрятать руку, не желая, чтобы ее разглядывали.
― Скорее всего, потому, что Хлин не успела закончить ее до того, как Бьорн ворвался и разрушил мой круг, ― огрызнулась Илва.
― Потому что ты бросила ее там! ― Бьорн бросил взгляд на Илву. ― Ты ― вёльва. Ты должна оставаться в круге, но ты бросила ее там на растерзание.
Снорри замер.
― Что именно ты видел, Бьорн? Илву? Ведь все, что я видел, ― это Фрейю на коленях.
Я устала от того, что меня обсуждали так, словно меня здесь не было.
― Он видел, как меня разрывало надвое.
Бьорн напряженно кивнул.
― Как будто она была наградой, за которую идет война, и обе стороны предпочли бы уничтожить ее, чем уступить другой.
― Предзнаменование. ― Снорри тяжело вздохнул. ― Круг позволил Хлин даровать нам видение. Предупреждение о том, что должно произойти и что случится, если мы не будем осторожны, ― Фрейя будет уничтожена.
Страх пробежал по моей спине.
― Но это еще не все. ― Снорри задумчиво постучал себя по подбородку. ― Она также дала нам ответ, как мы можем избежать подобной участи для Фрейи. Вспомни историю о связывании Фенрира, в которой Тир жертвует своей рукой, чтобы боги были защищены от волка. — Он указал жестом на мою покрытую шрамами руку. ― Очевидно, что ты, сын мой, должен пожертвовать собой, чтобы защитить то, что спасет всех нас.
Бьорн моргнул, затем резко покачал головой.
― Ты выдумываешь, отец. Видишь несуществующие связи, чтобы объяснить то, что не поддается объяснению.
― Боги даровали нам свои истории, чтобы мы могли понять свою собственную жизнь. ― Снорри обнял Бьорна за плечи. ― Боги вернули тебя мне, чтобы я мог найти Фрейю. И, похоже, боги хотят, чтобы именно ты сохранил ее жизнь, чтобы я смог достичь всего, что было предначертано. Это твоя судьба.
По мне пробежала дрожь, когда налетел ветер, и снежинки растаяли на моей протянутой ладони, пока я ждала, что ответит Бьорн. Только для того, чтобы у меня внутри все сжалось, когда он выплюнул:
― Нет. Я не буду в этом участвовать. ― Он резко развернулся и пошел прочь.
Наступила тишина.
― Он образумится, ― наконец сказал Снорри. ― Боги требуют этого. А теперь давайте пировать.
Я ничего не сказала, следуя за ним и Илвой в большой зал, но в голове у меня вертелась истина, о которой Снорри забыл ― судьба Бьорна не была предначертана, а значит, что бы ни задумали для него Норны, свою судьбу он должен был сплести сам.
Глава 7
После того как слуги быстро поправили мое платье, меня усадили за стол на помосте слева от Снорри, а Илву ― справа от него. Мужчины и женщины клана заняли места на многочисленных длинных скамьях, столы были заставлены блюдами с едой и кувшинами с медовухой. Сам зал был украшен гирляндами, а сквозь запах древесного дыма и готовящейся пищи пробивался резкий аромат сосны. Жители деревни один за другим подходили к нам, чтобы высказать свои наилучшие пожелания, но, несмотря на добрые слова, в их косых взглядах сквозили недоверие и неуверенность.
Трудно было их винить.
Я ворвалась в их жизнь обожженной и окровавленной, присвоила мужа их любимой правительницы, а затем превратила ритуал в полнейший хаос. А все потому, что двадцать лет назад какая-то провидица сказала их ярлу, что я обладаю силой объединить раздробленные кланы Горных земель и сделать Снорри их конунгом.
Это было похоже на сказание скальда, за исключением того, что меня учили почитать богов и искать знаки, которые они нам оставили, поэтому в глубине души я верила, что слова провидицы были правдой. Но это не означало, что у меня не было вопросов.
Как именно я должна объединить народ? Что я должна сделать, чтобы совершить такой подвиг?
Да, я была
