тебе сейчас между секторами как убийце. Но и это не всё, на весь род легла бы тень, и каждому из нас было бы стыдно, что мы с тобой кровные родственники. Слава Богу, что всё обошлось, ведь ты же не был плохим человеком. Всем было бы горько, если бы по твоей вине погиб невинный.
Сейчас ему показали всего лишь несколько фрагментов, а в нём бушевали не только угрызения совести, он был готов сгореть со стыда. А потом пошли картинки, на которые он смотрел и плакал. Ему показали жену и детей. Галушка в большом горе, сама на себя не похожая, рядом с ней два осиротевших ребенка, они ещё маленькие, и до конца не понимают, что случилось, и пытаются как-то успокоить безутешную маму. Смотрели все на это горе в полной тишине. Ни глава, ни дед, ни брат, ни как не комментировали увиденное. Наконец глава рода обратился к деду:
– Отведите его в сад, пока достаточно информации, нужно успокоить этого несчастного, у нас впереди много не приятных дел.
Дед и Алик взяли несчастного под руки, и потащили в райский сад, самостоятельно он передвигаться не мог. Сад находился за резиденцией главы, как только они вступили на его участок, все сразу же почувствовали совсем другую, мягкую окружающею среду. Деду и Алику тоже были нужны положительные вибрации, они хоть и казались с виду невозмутимыми, но при входе в сад все три души изменили цвет. А Симон лежал и думал о Галушке, и очень сожалел, что у неё нет такого успокаивающего сада. Откуда ей бедняге искать утешение. Дед с братом сказали, что у людей чувства приглушенные, и они не так остро воспринимают эмоции, как это делает чистая оголенная душа. Симона если честно эта информация совсем не успокаивала. Он отчетливо понимал, что наделал много горя и исправить что-либо он просто не в состоянии. Это могло привести его в отчаяние, но позитивное влияние сада, буквально любило и ухаживало за страдающей душой, приводя все его чувства в обычный рабочий режим. В итоге он успокоился, и стал трезво анализировать случившееся. Как только Симону полегчало, к ним сразу же присоединился глава. Далее беседа уже имела более дружеский тон. Глава рода начал говорить:
– Тут выяснилось, что у тебя были сбои в голове, и, конечно же, нельзя все твои действия так строго оценивать. Это не совсем ты управлял телом.
– Конечно нельзя, – подтвердил Алик,– у него приёмник барахлил, тут минимум пятьдесят процентов скидка.
Симон если честно сразу не понял, о чем они говорят. Какой приемник, какая скидка? Он уставился вопросительным взглядом, и всем видом показывая, что не может взять в толк.
– Тело это большая и сложная машина, – начал объяснять глава рода, – «приемник» как выразился Алик, находится в голове. Мозг, это двухсторонний передатчик, он не только воспринимает команды души, и переходит к их выполнению, но также и передаёт душе о каких либо потребностях которые необходимы телу. Это может быть чувство голода, чувство боли, или нужно уединиться в отхожем месте. Эту информацию мозг отправляет душе, и та уже принимает дальнейшее решение. Наш создатель так гениально соединил душу и тело, что о таких простых вещах, никто и не задумывается. Вспоминаем об этом только в тех случаях, когда идёт сбой в передаче. Так вот в твоём передатчике сбился, сломался какой-то процесс, и к тебе извне стала приходить ещё какая-то негативная информация. Если простыми словами, в твоём сознании появилась пробоина, и через неё в тебя начала просачиваться программа на самоуничтожение.
– Но почему именно такая программа? – возмущенно спросил Симон.
–Ну, в какой среде живёшь, то внутрь тебя и проникает, продолжил глава. – Глобально если посмотреть, чем человечество занимается? Оно занимается самоуничтожением. Так что здесь не вижу смысла удивляться.
– Значит, у меня было бракованное тело, и мне срочно нужно его поменять по гарантии, и отправить обратно на землю. У меня там остались незаконченные дела, и я там очень нужен.
Глава впервые улыбнулся и сказал:
– Да Симон, ты прав. Так и будет, только не совсем так, как ты себе это представляешь. Ты вернешься туда не взрослым созревшим мужчиной, а родишься беззащитным младенцем, и пойдешь по своему пути заново.
– То есть вся предыдущая жизнь прошла без толку? – спросил Симон с большим сожалением.
– Ну почему же, один большой опыт ты получил, теперь ты знаешь, как делать не надо. В твой характер будет заложено противоборство, это нужно для того, что бы ты мог противостоять всем ударам на жизненном пути. Если не дай Бог, твоя защита опять сломается, ты сможешь сам соорудить оборону, и заделать пробоину. Ты должен быть автономным, ни что извне не должно внедриться в тебя, а если какой-то сорняк и залетел, нужно суметь вовремя удалить его. Ты осваиваешь местность, а не местность осваивает тебя, строишь дом, копаешь колодец, пропалываешь огород. Но если ты бездействуешь, запускаешь свои дела, а ещё позволяешь управлять собой, то результат будет зависеть не от тебя, а от той окружающей среды, в которой ты находишься. Твой дом со временем начнет рушиться, колодец заилится, а огород зарастет сорняками. Я не могу сказать, что ты бездействовал, но действий твоих явно было не достаточно, бурьян разрастался быстрей, чем ты успевал прорывать небольшой участок. Тебя это очень расстраивало, и вместо того чтобы удвоить усилия, ты полностью опускал руки. В итоге сорняки в твоей голове разрослись до такой степени, что могли перебивать сигнал посылаемый душой, и действовали самостоятельно. Ты понимаешь весь ужас ситуации? Твоё тело действовало без твоего ведома. Конечно, с тебя нельзя по полной мере спрашивать за твои деяния, но твоя косвенная вина всё равно имеется. За то, что своевременно не удалил бурьян, а запустил огород сорняками, ответ держать всё равно придётся. Ты сам-то можешь сказать, когда у тебя начались первые проблемы?
– Возможно, когда Галушка сделала аборт, – тихо сказал Симон.
– Этот сильный грех, он дал в твоем огороде целый волновой всплеск роста сорных растений. В этот момент ты уже не успевал с прополкой, но было ещё не критично. Далее у тебя начались проблемы с работой, этот удар опустил твои руки. Далее, можешь ответить, что было на военных сборах?
– Да там по пьянке такая неприятная история получилось,– в полголоса сказал Симон,– трезвый я бы такого не сделал. Не хочу рассказывать, стыдно.
– И не надо, достаточно того, чтобы ты понимал, что это дало вторую волну сорняков, а ты с первой
