мешке.
Он отложил довольно много одежды. Не спрашивая ее, взял мешки из своего каяка и выложил одежду Майка, которая ему не подходила. Вместо нее он набил мешки другой, более подходящей по размеру.
— Когда закончишь, — сказала Клер, — я отбуксирую каяк подальше и отвяжу его.
Он нахмурился:
— Но ты ведь не уйдешь далеко?
— Далеко уходить не придется. Начинается отлив, он унесет каяк.
Адам кивнул.
— Следующий вопрос: стоит ли нам оставаться здесь? Можно ли предположить, что, раз они уже здесь побывали, больше они сюда не вернутся?
— Утром мы отошли совсем недалеко… — И это еще мягко сказано. — По-моему, до той стоянки, которую я имела в виду, нам еще часа два пути.
Адам долго думал и наконец сказал:
— Если надо, я справлюсь.
Ей оставалось лишь вспомнить, какое выражение было у него на лице, когда они впервые высадились на берег, и она сразу поняла, как больно ему будет, если они продолжат путь. Они настроились слишком оптимистично — или лучше сказать, что они находились в отчаянном положении?
Завтра будет лучше, чем сегодня. Только…
Она заставила себя произнести следующие слова вслух:
— Труп привлечет диких зверей.
— Ах ты, дьявол!
Мысль о том, чтобы бросить тело — нет, мертвеца по имени Кайл Шеппард — обратно в воду, отдать его на милость приливов, отливов и морской живности, ее ужасала. Как они расскажут родным Кайла, что они сделали? Она не смогла вытащить из воды тело Майка, и воспоминание о своей вине будет преследовать ее. Но сейчас…
Короткими, злыми движениями Адам снова набил мешки и отнес их к каяку.
— Для начала избавимся от этого, — сказал он.
Чувствуя тошноту от того, что предстояло сделать, Клер кивнула.
Глава 9
Адаму не хотелось выпускать Клер из поля зрения даже ненадолго. Надо было воспользоваться ее отсутствием, чтобы стащить с трупа гидрокостюм, который, как он понимал, ему очень нужен, но процесс требовал концентрации, а он никак не мог заставить себя сосредоточиться.
Неприятно было сознавать, что именно из-за него они задерживаются и именно он подвергает Клер опасности, потому что он не способен преодолеть даже «детское» расстояние по воде.
Когда ее каяк появился в поле зрения и заскользил к берегу, ему захотелось накричать на нее — почему она так долго? Но, взглянув на часы, он понял, что ее не было всего пятнадцать минут.
Клер выбралась из каяка и начала втаскивать его на берег.
— У меня идея, — нерешительно проговорила она. — Если мы все же останемся здесь… Можно опустить тело в воду где-нибудь вблизи от берега, привязав к нему груз. А утром мы его вытащим и… я не знаю… поднимем на дерево или что-то вроде того. Я помечу место на своей карте, чтобы спасатели знали, где его искать.
Собственное облегчение удивило Адама. Ему не давало покоя фото из бумажника мертвеца: симпатичная пожилая пара с теплыми улыбками. Он взял с собой фото. Значит, родители много для него значат. Адам понимал, что сам он в каком-то смысле загрубел, он вполне мог бы смириться с мыслью, что тело парня никогда не найдут и не отдадут близким. Но для Клер сознавать такое наверняка тяжело, и даже он…
Адам мысленно чертыхнулся. Неужели после знакомства с ней он стал таким щепетильным?
— Давай так и сделаем, — согласился он. — Хотя мне бы хотелось спрятать место нашей стоянки, чтобы ее не было видно с воды. Что, если мы не будем ставить палатку?
— Посмотрим. Погода во второй половине дня может перемениться. А может, на нас набросятся полчища москитов или мух. Подождем.
Они вытащили из воды каяки и достали все, что могло им понадобиться. Клер делала больше, чем хотелось бы Адаму. Затем они оттащили каяки в заросли. Оба молчали, пока стаскивали с трупа гидрокостюм, перчатки и неопреновые сапожки. Потом они стали искать подходящие камни, чтобы привязать груз к трупу.
С отливом обнажился достаточно глубокий для их цели приливной бассейн. Утром начнется прилив, и доставать тело будет сложнее.
Вернувшись к лежащему на камнях гидрокостюму, Клер предложила:
— Давай прополоскаем его. — Не дожидаясь ответа, она вывернула неопрен и окунула его в воду.
Адаму не понравилась мысль о том, что он наденет гидрокостюм, снятый с мертвеца. Тем более его не проветришь.
К счастью, солнце еще светило. Он надеялся, что за день гидрокостюм высохнет.
Клер отправилась на разведку. В нескольких шагах от того места, где они стояли, она обнаружила отличное укрытие под деревьями. Туда они бросили спальные мешки, свернутую палатку и плитку.
— Сейчас согрею воды и устрою себе мытье с губкой, — объявила она.
Она надеется с помощью мыла и воды избавиться от страшных воспоминаний. Но мыло и вода тут не помогут, подумал Адам. И Клер все поймет довольно скоро.
— Я бы тоже не прочь помыться, — признался он.
Как только согрелась первая порция воды, Клер достала маленькое полотенце, махровую тряпочку и мыло, прихватила чистую одежду и скрылась за толстым деревом. Он сел к ней спиной, но слышал, как она раздевается, как вздыхает, как качаются ветки. Когда она радостно хмыкнула, он заскрежетал зубами и сокрушенно посмотрел на выпуклость в штанах, из-за которой они грозили разойтись по швам. Проклятие, он хотел видеть ее голой! Трогать ее, целовать ее, услышать еще один радостный возглас, когда он будет заниматься с ней любовью — нет, черт побери, когда будет доставлять ей удовольствие!
Любовь тут совершенно ни при чем.
Шуршание материи подсказало, что она снова одевается. Адам заставил себя думать о сегодняшних невзгодах и об опасностях, которые ждали их впереди.
Тело нехотя смирилось с переменой настроения; зато он хотя бы смог встать, когда она вернулась, взять у нее кастрюлю и наполнить водой, подогретой на плитке.
Хотя притворялась, что читает, Клер могла думать только об одном — о мертвеце. Она вспоминала, как они привязывали к нему камни и спускали его под воду. Перед тем как нести Кайла, Адам осторожно закрыл ему глаза, но Клер все равно казалось, будто мертвец смотрит на них из-под воды.
Не очень помогло делу, что далее она осмотрела раны Адама перед тем, как снова перевязать его и заклеить повязку пластырем. Ей показалось, что раны затягиваются; ни одно отверстие не покраснело, не воспалилось, не гноилось.
Она то и дело украдкой поглядывала на него, представляла, как он лежит на берегу, белый, как мрамор, когда она впервые увидела его лицо, совершенно застывший, недосягаемый.
Адам, похоже, уже
