подумал и добавил морякам и артиллеристам, окружившим его:
— При движении у этих кораблей довольно сильная вибрация, а следовательно, точность очень низкая. Были учения, я на них присутствовал, когда из той же «Миранды» не попали по цели ни разу.
— И что делать будем? Князь Болоховский говорил, что у него в Лондоне люди, и чем дольше судьба «Аретузы» будет неизвестна, тем лучше. Желательно, чтобы она вообще пропала на пару лет, — капитан-лейтенант фон Кох повернул голову к Николаю Николаевичу Болоховскому капитану артиллеристу и кроме всего прочего приёмному сыну того самого князя Болоховского, который всё это организовал, и который им жалование платит.
— Так давайте утопим их. Тем более, что другого варианта нет, — за молодого артиллериста ответил капитан второго ранга фон Штольц. Как ни крути, а и звание самое большое у него, и опыта гораздо больше, не капитан корабля, а только старший помощник, но все к нему прислушиваются.
— У них на двоих меньше орудий, чем у нас бортовой залп, — ответил, чуть задержавшись, и капитан Болоховский.
— Давайте я скажу, — моряки повернулись к Дондуку. Ирби скривился. А нет, это он по жизни такой. Теперь не исправить.
— Ружья? — британец поправил вечно сползающую с глаза чёрную нашлёпку.
— Могу такой план предложить, — не стал оборачиваться к англичанину сотник, — именно ружья. У нас было десять крепостных ружья и ещё десять в Кронштадте на борт загрузили. Если у них там в наличие и правда четырнадцать на одном корабле орудий и шесть на втором, и все они на верхней палубе, то мы все расчёты этих орудий выбьем, до того, как они первый выстрел сделают. Нужно встать так, чтобы, как только мы начнём стрелять, «Аретуза» всеми орудиями правого или левого борта ударила по колёсному пароходу. И сразу ни на что не отвлекаясь ещё залп. И так пока «Inflexible» не начнёт тонуть. Ответить пушками они нам не смогут, а если какой идиот из ружья пальнёт, то ничего страшного, у них пули не дальше шести сотен шагов летят. Вот с такой дистанции и начнём мы огонь вести.
— Эх, на «Негибком» этом лучшие в мире морские орудия стоят, — вздохнул фон Кох (калибр 206 мм).
— А почему именно пароход колёсный топим⁈ — не выдержал, что его игнорируют эти русские, капитан Ирби.
— Так у нас задание князя Болоховского — захватить в помощь «Аретузе» ещё корабль. Вон этот винтовой шлюп вполне хорошая посудина. До Бостона дойдём, углём ещё заправим. Потом Чили. Ну, даже если угля не будет, то у него и с парусами всё нормально.
— Однако! — фон Штольц даже присвистнул, — И кто тут дичь? Они же, раз тут стоят, то не просто так, и надеются, если «Аретуза» захвачена, отбить её или утопить? — старый моряк дернул головой в сторону Пауля Ирби, все к нему и повернулись.
— Я уже сам не знаю, кто где? До этого плавания я бы сказал, что у нас минимальные шансы справиться этими двумя кораблями. Но сейчас я уже и не знаю.
— Господин капитан? — Николай Болоховский повернулся к фон Коху.
— Свистать всех на верх, действуем по плану сотника Дондука. Артиллеристам зарядить орудия. Пока порты не открывать. Идем так, чтобы встать в трёх кабельтовых от «Inflexible». Посмотрим, гнётся он или нет.
Десятки Бурула и Аюка с огромными ружьями стали устраиваться вдоль борта. Опять подтащили скамейки, чтобы удобно было, стоя на коленях на ней прицеливаться, учли и опыт предыдущей стрельбы из такого положения. Отдача при стрельбе из этого монстра приличная, и стоя на коленях, получаешь ощутимый удар в плечо, который тебя сбрасывает со скамейки. Колени тогда все содрали. Теперь положили на скамьи одеяла и рядом со скамейкой, один ведь чёрт лягнёт ружьё и сбросит, тоже одеял накидали. На английских кораблях слышно было, как сыграли тревогу, когда Аретуза направилась к ним.
Бурул хмыкнул. В поддавки пока британцы играют. Они специально вытащили всю команду на верхнюю палубу, чтобы было удобнее по ним стрелять. Ещё и сами вон блестят эполетами и золотым шитьём на мостике. Что ж, потерпите, господа, недолго осталось.
Событие двадцать третье
Печально, но факт: корабли, которые на расстоянии выглядели так, как будто отправляются за край мира, исчезали вовсе не за горизонтом — они и в самом деле падали с Края света.
Терри Пратчетт
— Я думал, что шлюп должен быть меньше фрегата? — Единственные не сильно занятые в подготовке оказались Дондук и капитан Ирби, сотник к британцу одноглазому и пристал.
— Так и есть. А понял. Почему тот корабль, «Миранда» больше нашего фрегата, а называется шлюпом?
— Точно.
— Ну, ещё судят по наличию квартердека. У «Миранды» его нет. А так это всё условно. У нас гораздо больше орудий, вот и фрегат.
— Опять ничего не понял. Вот поставили на этот корабль, который может и полсотни орудий нести эту паровую махину, которая его тормозит, у нас ведь больше скорость и пушки из-за паровой машины на палубу нижнюю не поставишь, да и на верхнюю не особо. В чём тогда преимущество этих паровых кораблей⁈ А ещё, они видны за десятки миль по столбу чёрного дыма над ними, — Дондук ткнул пальцем в лежащие в дрейфе пароходы, при этом котлы они явно не загасили. Столбы дыма и из Копенгагена видно.
— А если нет ветра? Пароходофрегат может тащить на буксире наш фрегат в штиль, — англичанин явно был горд, что именно они — наглы первыми до такой хитрой штуки додумались.
— Ну, ну. Знаешь, Пауль, любимую поговорку дархана Дондука? — сотник строго глянул на одноглазого. Как учитель на ученика, подозревая, что тот урока не выучил.
— Откуда…
— А, темнота. Так слушай: «Сейчас мы вам покажем, чьи в лесу шишки».
— Шишки?
— Тяжело вам там в Наглии, вы не читали детских книжек. Это сказку такую князь Болоховский написал. Там умные и умелые борются с сильными. Сейчас ты увидишь, Пауль, как хорошо быть умным и умелым.
И капитан Ирби увидел. Он с этими русскими чуть не каждый день теперь «видел». Всё что он знал, что было правильным и незыблемым, рассыпалось в труху, едва начинали действовать русские. Больше всего его удивляло, то, что вроде никто не подчинялся молодому капитану, все сами себе командиры, а на
