их в нужном направлении и побуждая к определённым действиям.
А интерес Ордена понятен. Особенно в текущих условиях. Подконтрольное баронство, это отличный плацдарм для экспансии, имеющей своей окончательной целью приведение всех свободных доминионов под руку Ордена Паладинов Почившего Бога.
Эта часть мозаики сложилась. Теперь надо бы узнать, как так получилось, что это тело осталось бесхозным, и, в конце концов, досталось мне. Если я это узнаю, то окончательно восстановлю всю цепочку событий, в результате которых и сформировалась текущая ситуация. Ну, и, заодно, познакомлюсь со всеми действующими лицами этой вялотекущей драмы.
От мыслей меня отвлекло царапанье и шуршание за дверью. Не иначе, как Зайка завершила свою вылазку, пришла домой и теперь скребётся, как стремящаяся попасть домой загулявшая кошка.
1 Цитата взята из песни группы «Крематорий» «Некрофилия»
Глава 11
— жертвоприношение
Зайка просочилась мимо меня в комнату и, даже не дождавшись, пока я закрою за ней дверь на задвижку, спросила:
— Ты же был в астрале?
Я обернулся к ней. Развратные чёрные глаза с надеждой и ожиданием смотрели на меня, розовый язычок медленно облизывал губы. Скромное, в общем-то, платье волшебным образом плотно обтянуло её грудь, совершенно не скрывая аппетитных форм этих манящих выпуклостей. И юбка, хоть и была задумана, как сравнительно широкая и свободная, но, как-то вот, очень уж выгодно облепила её, в высшей степени заманчиво, вздёрнутую попку и крутые бёдра.
— И как ты по городу-то в таком вызывающем наряде-то ходила? — удивлённо спросил я, видимо, таким образом среагировав на очередной всплеск тестостерона, — как тебя в околоток стража-то не загребла, за внешность, оскорбляющую общественную мораль и нравственность? Стыдоба!
— Тебе не нравится? — расстроено спросила она.
— Очень нравится! — успокоил я рыжую егозу, чувствуя жар внизу живота и ощущая подозрительные шевеления в паху. Эшу Опин пока не появился, а потому преодолевать этот сладкий искус мне пока приходилось самостоятельно. И, хочу сказать, было это отнюдь не легко, — но по городу-то так ходить нельзя…
— А, по городу я ходила так, — она неуловимым движением совсем немного изменила осанку, и вот платье обрело свой стандартный вид, то есть стало выглядеть, как безразмерный и бесформенный мешок. Видимо, у Зайки своя хитрая магия.
— Ты меня успокоила, — улыбнулся я.
— Так, не увиливай, ты в астрале-то, всё-таки, был? — приличное платье опять за доли секунды превратилось в развратнейший прикид. На меня опять накатила волна жара. Нет, надо что-то делать. Надо как-то работать над собой, что бы противостоять этому мощнейшему воздействию.
— Был, разумеется, — я сел в кресло, чтобы хоть частично скрыть бугор, почти мгновенно вздыбившийся на брюках.
— А мне? — глаза её горели непреодолимым желанием. И этот чёрный огонь грозил меня пожрать, если я прямо сейчас чего-нибудь не предприму, — мне принёс?
— А какой подвиг ты совершила? — я, грандиозным усилием воли сделал вид, что мне всё фиолетово и, прищурившись, посмотрел прямо в яростно бушующее пламя вожделения, рвущееся из её глаз, — за что награждать то?
— Ну-у-у, какой ты нудный, — тут же сдулась она, и я почувствовал значительное облегчение, кровь наконец-то наполнила капилляры мозга, покинув тот орган, где она мгновение назад обеспечивала избыточное давление.
— Зайка, ну, не каждый же день, — успокаивающе и примирительно обратился я к донельзя расстроенной демонессе, — а то так привыкнешь, разбалуешься…
— Всё равно ты нудный, — надула губёшки рыжая, хотя, похоже, согласилась с тем, что меру знать надо, — и жестокий, — добавила она, а потом ещё и язычишко свой высунула, скроив, при этом, презрительно-осуждающую гримаску.
— Ну, что делать, — вздохнул я, — такой уж тебе партнёр достался. Но ты не расстраивайся, я решил кое-что тебе поручить. Если будет результат, то так уж и быть, осчастливлю тебя дозой.
— Кого я должна убить? — сразу перешла на деловой тон рыжая чертовка. Может же серьёзной быть, когда захочет. Только вот, хочет она этого очень редко, у сожалению, а всё остальное время хочет совершенно другого. А я от этих её хотелок страдаю. Морально.
— Убивать никого не надо, — я чуть прервался, формулируя мысль, — тебе надо выяснить, как я могу встретиться с начальником стражи замка, харром Ланцо, и организовать эту встречу. И чтобы об этом никто больше не знал. Сразу говорю, ни в коем случае не практикуй на нём эти свои, — я опять замялся, подбирая слово, но тут на выручку мне пришла сама Зайка:
— Бабские штучки? — рыжая закончила мою мысль и хитро улыбнулась.
— Можно сказать и так, — согласился я, — только вот не видал я пока баб, способных на демонические выходки, сравнимые по убойной силе с твоими.
— Всё понятно, партнёр, — в слово «партнёр» она вложила все эмоции, которые, видимо, у неё пробуждало это слово. И, хочу сказать, ни одна из этих эмоций не ассоциировалась со словосочетанием «деловой партнёр». Кроме того, эта поганка положила свою ладошку на мою, лежавшую на подлокотнике. Меня как током долбануло. Опять на лбу испарина, опять внизу живота пожар…
— Ты опять за своё? — буквально взвыл я.
— Прости, — притворно смутилась чертовка, — не удержалась.
— Кыш, — из последних сил прохрипел я сквозь плотно сжатые зубы, — изыди.
— Ну, раз я тебе мешаю, — хихикая провозгласила демонесса, — пойду работать.
— И то верно, — согласился я, снова почувствовав некоторое облегчение, — подвиг, знаешь-ли, сам себя не совершит.
— Да, не совершит, — нарочито грустно согласилась рыжая, — закрой за мной.
Демонесса двинулась по направлению к двери, я за ней. И я, уже предвкушая несколько часов спокойствия, видимо, чрезмерно расслабился, не ожидая более никаких подвохов. Приоткрыв дверь, эта греховодница внезапно развернулась ко мне, и, крепко обвив мне шею изящными, но сильными руками, дотянулась-таки до моих губ и впилась в них страстным поцелуем. Очень долгим поцелуем. Мои глаза аж на лоб полезли от мгновенно переполнивших меня ощущений и эмоций, а руки тут же рефлекторно облапили соблазнительный стан рыжей блудницы. Плотно прижавшаяся ко мне демонесса, ощутив по одному явному признаку, что кровь опять покинула мой мозг, победно ухмыльнулась и с явным сожалением оторвалась от моих губ. Она шаловливо лизнула их своим беспокойным язычком, и, ловко вывернувшись из моих неуклюжих объятий, торопливо бросила мне, вышмыгивая за дверь:
— Ну, я пошла, — обернулась, и, бесстыдно подмигнув, страстно выдохнула, — партнёр.
И, звонко хохоча убежала по коридору к выходу.
— Отшлёпаю! — только и успел крикнуть я ей вслед, а затем, исключительно для себя добавил, — коза эдакая.
Пребывая в несколько растрёпанных чувствах и пытаясь успокоиться, плюхнулся в, ставшее мне почти родным, кресло. Потихоньку приходя в себя, я решил, что необходимо узнать главное, а именно как пропал Эйнион Киу и кто к этому руки приложил. И прямо, и опосредованно.
— Свет мой, зеркальце… — и снова перед глазами редеющая стена цветной метели. И, по мере того, как завеса метели теряла краски и сходила на нет, за ней медленно проступало огромное пространство круглого сводчатого зала. Мощные стены и сводчатый потолок сложены из крупных, грубо отёсанных блоков чёрного камня. Кругом печать запустения. Пыль, паутина.
— Давайте, идите сюда, что вы копаетесь там? — раздался раздражённый голос Мабли, который я теперь узнавал с лёгкостью.
Ну, что же, раз она тут, значит исчезновение наследника без неё точно не обошлось. Посмотрим, как она это провернула.
Из прохода, в котором всё более отчётливо различались дрожащие блики пламени факела, появилась Мабли, одетая в серый просторный балахон. Следом за ней из прохода вывалилась ещё одна женская фигура, тоже завёрнутая в серое, а потом уже появился новый ухажёр Мабли, Беруин, нервно озирающийся и судорожно сжимающий в немного трясущихся руках, факел.
— Ну, что стоим? — прикрикнула Мабли на своего воздыхателя. Было видно, что она явно была на взводе, — давай, вытаскивай масло. Надо светильники зажигать да начинать обряд. Времени у нас не так, чтобы много.
Беруин снял с плеча вместительный вещмешок и начал в нём рыться, шипя про себя невнятные ругательства. Когда же он вытащил из мешка большой кувшин, серое тряпьё на полу, укрывавшее их молчаливую спутницу, зашевелилось.
— Где я? — раздался тихий надтреснутый женский голос, — зачем я здесь?
— Беруин, — ещё более раздражённо прошипела Мабли на сообщника, — да поставь ты это масло, ты что,
