и не отпускать. Прилив желания был острым и внезапным, Арден почувствовал, что теряет контроль над собой. Еще не хватало набросится на девчонку прямо посреди озера. С другой стороны, эти ее голые купания, ну не могла же она не понимать, чем это может закончиться!
— Все же вода слишком холодная, я, наверное, буду выходить, — сказала Лана.
— А мне ничего, бодрит, — ответил Арден, и резкими гребками поплыл к противоположному берегу. Момент был упущен. Ничего не оставалось, как порадоваться тому, что вода была действительно холодной.
Когда наемник вернулся, Лана уже успела разложить постиранные вещи на нагретых солнцем камнях, а сама надела длинное легкое платье. И преобразилась. Теперь никто бы не задумался, кто это — девушка или парень-подросток. Тонкая, нежная, в платье цвета ночного озера, развевающемся на легком ветре. Она так изменилась, будто Арден, как в сказках, выплыл куда-то в иной мир лишь похожий на его собственный и населенный волшебными духами.
А Лана в это время смотрела на него. Смотрела и не могла поверить, что совсем недавно касалась этих сильных плеч. Что спала, завернувшись в его куртку. Сражалась бок о бок, прикрывая от опасности. Не могла уместить в голове, как можно провести вместе несколько дней и не заметить, Трикс его забери, насколько это красивый мужик. И голый!
— Арден! — только и успела воскликнуть Лана, отворачиваясь.
Пока они оба, задумавшись, разглядывали друг друга, Страуд успел выйти из озера на шаг дальше, чем планировал. Впрочем, и Лана могла не стоять столбом, а отвернуться пораньше. Оба понимали, что произошла неловкая случайность, вклад в которую сделал каждый из них, и потому также оба решили это не обсуждать. В конце концов пара метров прозрачной воды тоже были чисто символической преградой, так что стоит ли поднимать шум.
— Где ты достала это платье? Я решил, что выплыл куда-то в мир богов и меня встречает прекрасная ладия, чтобы наградить своим обществом за праведную жизнь, — сказал Арден, натягивая чистую одежду.
— Праведник, — фыркнула Лана.
— А может меня Наита наградить решит, — парировал Арден, — ей-то я служу верой и правдой. Так все же, тут проезжала какая-то дама и ты решила отобрать у нее наряд? В таком разве что в Златодворе гулять.
— Угадал, — улыбнулась Лана, — туда я его и надевала. Единственная сменная одежда, которая у меня с собой. Я это платье на выступления надеваю, особенно, если в богатом доме. Но просто так с общими вещами не храню. Ну ты понимаешь, я не хочу в какой-то момент открыть сумку и обнаружить, что его украли или испортили. Поэтому всегда ношу с собой в рюкзаке, как и другие особо важные вещи. Когда сбежала из Нармарка, только это и схватила.
— Лан, — Арден сел рядом с девушкой на разложенный у костра спальный мешок, — может расскажешь, от чего ты сбежала? Поверь, что бы там ни случилось, я не стану осуждать тебя или читать какие-то нравоучения. Не мне судить, я просто хочу знать. И, я не знаю, поддержать? Помочь.
Лана вздохнула, переводя взгляд с костра на бликующую в закатном солнце гладь воды, и чуть отвернувшись, чтобы не видеть лица Ардена сказала:
— Да ничего интересного. Обычная история про мальчика, который хотел и девочку, которая не хотела.
Слова всколыхнули неприятные воспоминания. Когда случается что-то неприятное, кажется, что со временем все проходит и забывается. На самом деле нередко оно просто прячется, как черная болотная трясина под нежной зеленью травы, что вырастает на ее поверхности. Но чуть тронь и тут же забурлят, заухают мутные недра, вспучатся зловонные пузыри. Никуда боль не делась, только спряталась. И Лана сейчас чувствовала, как обида черными пузырями поднимается из глубины души, куда она ее запрятала и делала вид, будто ничего не случилось.
— Он…?
— Нет, я убежала. Он пьяный был. Сильный, но плохо соображал. Я дергалась, пыталась вырваться и ударила его лбом по носу. Случайно. Но это сработало, — Лана печально улыбнулась, — схватила рюкзак и побежала. Пришла в себя уже за городской стеной. Вещи почти все остались в обозе, денег горсть, да самое необходимое. Думала вернуться, но так мне противно стало, прямо тошно. Думаю, уж лучше пусть медведи съедят, но не вернусь. Понимаешь, я ведь думала, что он мне друг, — сказала девушка.
Еще бы он не понимал. Сколько раз звучала эта фраза под бледным светом Ильки: «он мне друг». Он ей друг, она ему вынужденный друг. Он сам, уже только став достаточно взрослым, научился понимать, что мужчины и женщины смотрят на дружбу очень по-разному. Особенно, юные. Но пусть он понимал, как возникла проблема, это не уменьшало тихую ярость, что тлела в глубине сердца. При мысли, что какой-то парень хватал ее, трогал, подминал, чтобы сделать своей, ему хотелось рычать. И тихая ярость разгоралась, подобно тому, как тлеющий глубоко под торфяниками уголек может разрастись в поглотивший половину страны пожар.
— Он из Гелиона?
— Да. Это Олаф. Парень, что взял меня в труппу. Но, если ты хочешь как-то, — Лана повернулась к Ардену и обняла его ладони своими, — не надо. Все-таки я убежала. Кроме того, я многим ему обязана, да и, наверное, я сама виновата. Мне стоило понять раньше, что для него это не просто дружба.
— Тебе стоило сломать ему нос.
— Возможно, я так и сделала, — рассмеялась Лана, — я так быстро убежала, да и не до того было, чтобы присматриваться.
— Все равно. Я столько раз это слышал. Что надо было быть внимательнее, надо было носить другую одежду или взять с собой нож, или не выходить из дома после часа вечерней стражи. Но я-то тебе точно могу сказать, что это все чушь собачья. Люди просто очень боятся, что с ними может случиться беда. Поэтому им нужно придумать какую-то причину. Дескать, того бедолагу зарезали, потому что он что-то сделал не так, а я-то умный, я так не сделаю, поэтому со мной ничего и не случится.
— А ты многих зарезал бедолаг? — тихо спросила девушка. Она не убрала рук, но Арден почувствовал, как замерли, закостенели ее ладони в напряжении. Это был трудный вопрос, но ему не хотелось отшучиваться.
— Немало. Только бедолаг среди них не было. Были захватчики, были преступники, были те, кто хотел поживиться или поразвлечься за мой счет. Были головорезы и бандиты, захватившие мирные деревни и собирающие подати с лавочников. Много кого было, но бедолаг — ни одного. Не забывай, ягодка, Наита не терпит двуличия и лжи. Да, она бывает жестока, как жестоки смерть, холод
