а затем сразу без подготовки хлынул ливень.
– Вон туда! К дереву! – она, крепко вцепилась в его ладонь и потянула Андрея за собой к одинокому дубу на холме.
– По одиноким деревьям молния как раз и ударяет. – предостерёг он её, но этих слов не услышал даже он сам из-за участившихся раскатов грома.
Андрею показалось, что она тащит его на заклание молнией словно жертвенного агнца, но он посчитал глупым оказывать ей сопротивление словно младший братик старшей сестричке.
«И что я закричу? Не хочу-у-у на го-о-о-рочку! Хочу в песо-о-о-чницу!»
Добежав до дерева, они прижались к стволу. Здесь капли дождя лишь немного задевали их, просачиваясь сквозь густую листву. Он съёжился, уворачиваясь от косых боковых струй дождя, залетавших под крону, а она, подставив лицо, смотрела в небо на яркие вспышки молний.
– Как хорошо… Всегда люблю дождь… – прошептала она. – А ты? – Катя резко обернулась к нему.
– Ну-у-у… Немножко…
– Немножко? Насколько немножко?
– Настолько, чтобы не заболеть…
– Заболеть? Ты больной? Ты когда-то болел от дождя? Смешно. – она улыбнулась и, закрыв глаза, жадно втянула свежий воздух, который начал струиться из-под земли и с неба.
Он ничего не ответил, а она, вдруг выскочила из-под кроны дуба, раскинула руки в стороны и, подставив лицо небу, закружилась, вызывающе поглядывая на Андрея.
– Иди ко мне! Поболеем вместе! Иди же! Не бойся! Это мой дождь! Это я его вызвала! Я вызвала его! Я подумала о нём, позвала его и он пришёл!
Прекратив кружиться, Катя остановилась и с весёлым немым укором посмотрела на него. «Чёрт. Придётся выходить. Ведь я же не из пугливых. Она вызвала дождь, как-никак…»
Пересилив себя, он сделал шаг, другой и боязливо втянул голову в плечи, когда сотни острых ледяных иголок впились в его лицо, живот и плечи, протыкая одежду. Затем, привыкнув, он почувствовал тепло дождя. «Не такой уж он и холодный…»
Катя протянула ему руки. Натянуто улыбаясь, он подошёл к ней, изображая из себя супермена, которому всё нипочём. Вцепившись в его ладони, она начала кружиться, увлекая Андрея за собой.
Кружась, он то смотрел в её глаза, то поднимал лицо вверх навстречу струям дождя и постоянно мелко семенил ногами, боясь споткнуться о больную ногу и упасть. «Это будет позор. Надо держаться. –думал он и держался. – Я же ведь не какой-нибудь хромой утёнок».
Упал он неожиданно и Катя, споткнувшись о него, тоже свалилась на мокрую траву, прокатившись по ней кубарем. Приподнявшись, она засмеялась да так и продолжала сидеть на земле. Потом закрыла глаза и подняла лицо кверху.
Андрей смотрел на неё, сидя на коленях, но затем решил подняться на ноги и предложить Кате снова укрыться под деревом. Встав, он отряхнул колени от грязи, вытер руки о мокрую траву.
– Пошли! – крикнул он ей и подошёл поближе, чтобы помочь подняться, но она встала сама.
– Давай кто первый! – крикнула Катя и помчалась к дереву.
Дождь заметно ослабел и они решили покинуть своё убежище. Она шла, весело размахивая руками и чему-то улыбаясь, Андрею же не давал покоя чей-то хищный взгляд прожигающий его спину. Оглянувшись, он заметил странное утолщение ствола дерева. «Кора толстая. Раздулась…», – подумал он, но в этот момент тёмный кусок «коры», отделился от дерева и трансформировался в форму чёрного худощавого высокого человеческого силуэта, сверкнув красными зрачками глаз и тут же скрылся за деревом, что-то злобно прошептав. «Глюки от молнии», – решил Андрей и прибавил ходу, поспевая за Катей.
– Теперь сюда, через кладбище. Так короче.
– Ночью через кладбище?
– Я всегда так хожу и все кто живёт на той стороне тоже так ходят и днём и ночью.
– А я думал тут на ночь проход закрывают.
– Кто же его закроет? Тут ни шлагбаума, ни ворот.
– Ворота есть. – возразил он.
– Ворота есть, но одна створка в землю вросла по колено. Не заметил?
Когда они, смеясь, подошли к её скромному кладбищенскому жилищу, то она, попросив подождать, нырнула в дом, выбежала на улицу в одном лифчике и с полотенцем на голове, сняв с себя в доме мокрое платье и, воровато озираясь, всунула ему в руки какую-то книгу, обёрнутую тряпицей.
– Нам она случайно досталась и мама совсем в эту книгу не верит, но тебе она может быть полезной и интересной. – прошептала она ему чуть ли не в самое ухо. – Прочитаешь – вернёшь.
– Прочитаю – верну.
– Только потом мне на человеческий язык вкратце переведёшь, если поймёшь?
– Переведу.
– Тогда приятного чаепития, хи-хи, то есть, чтенития.
– Переоденешься?
– Во что?
– Ах да… Извини, что мы промокли под моим дождём. Ой! – и, прикрывшись руками, развернулась, чтобы вернуться в дом. – Книжку не намочи. Дождик почти перестал. Пока. – бросила она ему напоследок.
– Не намочу. – сказал он уже сам себе. – Я дождь вызывать не умею…
Глава 8
Рыбалка
Через несколько дней одним скучным серым безрадостным утром взгляд Андрея упал на ту самую книгу, которую ему дала почитать Катя. «Надо бы вернуть. Я же обещал прочитать и вернуть. Про что тут вообще написано?» Развернув тряпицу он, нежно погладил обложку из старой натуральной кожи с тиснённым золотым изображением какого-то цветка. «Златая книга чудес» – так называлась она. Безо всякого интереса начал рассеянно листать страницы. Издание 1922 года какого-то еретического самиздата. «Напечатано в сибирских печатных дворах без благословения церкви и властей коих нет ибо настали последние времена. Начато в Тобольске, окончато в порту».
– В каком порту «окончато»? Во Владивостокском, что ли?
Шрифт нормальный крупный, но очень плохого качества да и тексты непонятные с буквой «ять» и прочими древними премудростями. «Писано сие беглым монахом Иерофимом и на деньги его напечатано. Жития в странных мирах из бесед и снов почёрпнутое от побывавших там и пришлых оттудова людей». – так гласил первый абзац из разноцветных витиеватых букв.
– Оригинальное начало. – пробубнил себе под нос Андрей. – И что там дальше пожелал нам сообщить Иерофим на свои же деньги?
«Я, монах Иерофим, проклятый аки Христос за грехи коих не совершал, изгнанный из стен церкви христовой, ходящий по миру и подаянием живущий задумал написать книгу сию названия коей не придумано мною пока. Пройдя горы уральские, пал я духом и умирал, но приняли меня к себе люди чуждые. Подобрали, отогрели и той ночью было мне видение: муж учёный со взглядом мудрым на небесях дальних разбрасывал семя знания своего и куда падало семя его, там златый цвет прорастал и распускался, источая ароматы волшебные от коих тело мою силою наполнилось, а душа познания
