я выбираю номер нашего этажа. Поскольку ее родители уже забронировали ей номер, мне пришлось подкупить менеджера отеля, чтобы он поселил меня рядом с ней.
— Не думаю, что у тебя возникнет проблема с тем, что они нас выселят, — комментирую я, когда двери лифта закрываются. Я прислоняюсь спиной к стене и скрещиваю руки, глядя на нее.
Она выглядит великолепно. Мне всегда трудно сохранять платонические прикосновения, но когда она наряжается, это просто ад. Ее платье почти не скрывает кожу — под словом «почти» я имею в виду нижнюю часть ее ног, лодыжки и руки. Мой член дергается, когда я вспоминаю, как идеально она выглядит под этим платьем. Каждое мое дружеское прикосновение к ней вызывает у меня не совсем чистые мысли. Я горжусь тем, какой я сильный, что сдерживаюсь.
За ужином она собрала свои черные волосы в хвост, демонстрируя шею, в которую я уткнулся лицом после того, как кончил в нее. Во время основного блюда я думал только о том, какой мягкой будет ее кожа, когда я буду целовать эту шею… как она отреагирует на мои губы на ней.
Она освещает каждую комнату, в которую заходит, и я ненавижу, как много людей ругают ее за то, что она такая, какая есть. У нее нет парня, потому что она избирательна — и слава богу — и я уважаю то, что она избирательна.
— Верно, но мои родители были бы против, — говорит она, отрывая меня от моих мыслей.
Она права. Ее родители — это идеальная семья и правильные поступки. Они также строги и ожидают, что Каролина будет идеальной. Это одна из причин моего недовольства ими. Каролина всегда испытывала стресс из-за школы, потому что они оказывали на нее такое давление. Ей нельзя было получать плохие оценки или не выполнять домашние задания, потому что они были сосредоточены на том, чтобы она получила стипендию. Однажды она получила четверку за сочинение — чертову четверку — и ее родители вышли из себя. Она тусовалась со мной накануне вечером, и они обвинили в этом нашу дружбу.
Мы выходим из лифта на нашем этаже, и она роется в своем клатче в поисках карточки-ключа.
— Ты зайдешь и побудешь со мной? — спрашивает она, отпирая дверь.
— Только если ты пообещаешь не заснуть через десять минут.
Она оглядывается на меня, когда мы входим в комнату.
— Я не могу ничего обещать. От стресса мне хочется спать, а мой стресс-метр уже дважды красный.
Я включаю свет.
— Тогда перестань испытывать стресс. Кому какое дело до того, что думают эти люди?
Она вздыхает.
— Я знаю.
Я выхватываю лишнюю ключ-карту, лежащую на столе.
— Я беру это.
Она падает на кровать и стаскивает каблуки с ног.
— А?
Я протягиваю карточку.
— Это моя копия. — Я открываю бумажник, достаю свою запасную карточку-ключ и бросаю ее туда, где лежала ее. — Вот мой запасной ключ для тебя. — Я засовываю свой новый ключ в карман. — На случай, если мне понадобится попасть в твою комнату или тебе — в мою.
— Поняла. — Она дергает головой в сторону ванной. — Давай я сначала переоденусь.
— То же самое. Я сейчас вернусь. — Я бегу в свою комнату и переодеваюсь в серые треники и футболку.
Когда я возвращаюсь в ее комнату, она выходит из ванной в таких же трениках и футболке большого размера с логотипом нашей школы.
Технически, это моя одежда, поскольку обе вещи раньше принадлежали мне. Клянусь Богом, каждый раз, когда она остается у меня ночевать, пропадает еще один предмет моей одежды. Мои попытки вернуть их прекратились, потому что я никогда не выигрываю.
Я усмехаюсь.
— Мне придется начать брать с тебя деньги за твои кражи, — говорю я, падая на ее кровать, ложась на бок и подперев голову локтем. Я могу жаловаться, но втайне мне нравится видеть ее в моей одежде.
Она закатывает глаза.
— Да, точно. — Она задирает низ моей рубашки. — Они не делают женскую одежду такой удобной. Поэтому твоя одежда — это моя одежда.
Она устраивается рядом со мной, прислонившись спиной к изголовью, и включает на телевизоре «Прямой эфир»[8].
Это наше любимое шоу.
Через двадцать минут Каролина вырубается.
Я смеюсь про себя и осторожно сползаю с кровати, не желая ее будить. Я накидываю на нее одеяло, целую в лоб и возвращаюсь в свою комнату. Как только я вхожу, у меня звонит телефон.
— Алло? — отвечаю я.
— Привет, братишка, — говорит Сьерра, моя старшая сестра, на другой линии. — Ты занят завтра? Мне кажется, мой компьютер сломался, и ты должен отвезти его на ремонт. Я не могу получить доступ ни к одному из файлов моих клиентов.
— Извини, сестренка, но я в Техасе с Каролиной на все выходные, — отвечаю я.
— О, мне нравится, — восторгается она.
Все в моей семье — команда «Рекс и Каролина должны встречаться». Нет ни одного человека, который бы ее недолюбливал. На самом деле, иногда мне кажется, что она нравится им больше, чем я.
— Заткнись, — ворчу я.
Мое ворчание ее не смущает.
— Что вы делаете? Отдых для влюбленных?
— Отвали. У нее была семейная свадьба, и она не хотела ехать одна.
— Я бы хотела, чтобы вы двое начали встречаться. Вы уже практически ведете себя как муж и жена, просто это принесет больше пользы.
Я издаю рвотный звук.
— Мерзость. Ты моя сестра.
Она смеется.
Я зеваю.
— Я устал. Я посмотрю на твой компьютер, когда вернусь домой.
Мы желаем друг другу спокойной ночи, и я замечаю сообщение от цыпочки, с которой я общаюсь в последнее время.
Я игнорирую его.
С тех пор как Каролина пришла ко мне с разбитым сердцем, мне трудно находиться рядом с другими женщинами. Я всегда хочу убедиться, что с ней все в порядке. Я ненавижу видеть, как ей больно, и меня убивает мысль о том, что она влюбилась в полного подонка, который воспользовался ею.
Я ненавижу то, как сильно она мне дорога, но не могу представить, что ее нет в моей жизни.
Я люблю Каролину Адамс, и я ничего не могу с этим поделать, потому что я не переживу эту потерю.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Каролина
Рекс не отвечает на мои звонки.
Если он проспал, я надеру ему задницу.
Все внимание приковано к нам с тех пор, как он объявил о наших отношениях. Если мы опоздаем, несомненно, будет еще больше сплетен. Я провожу мозговой штурм возможных оправданий нашего опоздания.
Мы проспали.
