на тебя, – тихо говорит Эмма.
– Ты не давила.
Но давила. Вроде бы.
И это нелепо. Мы говорим о свитере.
Я хватаю край толстовки и тяну его через голову.
– Вау. – Резко выдыхает она.
Я замираю. Толстовка падает на землю смятой кучей рядом со мной.
Эмма пялится на меня. Ее глаза с тем же успехом могли бы быть лазерными
лучами, настолько силен их взгляд.
– Рев... я не...
– Перестань, – говорю я. Должно быть, моя футболка задралась вместе с
толстовкой. Должно быть, она увидела парочку отметин, которые оставил мой отец. Это
было такой ошибкой. Я такой тупица.
Я тяну за рукава, но футболка обтягивающая и уже висит у меня на запястьях.
– Пожалуйста. Перестань.
– Прости. – У Эммы прерывистый голос, и она отворачивается в сторону улицы. –
Прости.
Напряжение вцепилось когтями мне в плечи.
–
Что
ты
видела?
– Ничего.
– Ты что-то видела. – Мой голос хриплый, злой и напуганный, и во всем этом нет
ни капли ее вины, но она здесь, а я чувствую себя разоблаченным и все складывается
совсем не так, как я планировал. – Ты сказала «вау».
– Эй, – тихо произносит Эмма. – Рев. Я ничего не видела.
Воспоминания об отце вспыхивают у меня в сознании, так быстро, что я не могу
подавить ни одно из них. Это не имеет значения – ни одно из них не хорошее. Мои пальцы
сжимаются вокруг живота. Я до смерти боюсь, что она дотронется до меня, и я наброшусь
на нее и причиню ей боль.
– Не трогай меня, – выдавливаю я, стараясь говорить как можно спокойнее. – Не...
тебе лучше вернуться домой.
Эмма ерзает в траве, будто бы отодвигаясь. Хорошо. Я могу вдохнуть.
Затем она говорит, прямо передо мной.
– Эй. Открой глаза. Посмотри на меня.
Не помню, чтобы я закрывал глаза, но, должно быть, закрыл. Я подчиняюсь.
Она стоит на коленях в траве, протягивая мне толстовку.
– Я ничего не видела, – повторяет она. – Правда.
Я сглатываю.
– Все нормально. Я в порядке.
Все не нормально. И я не в порядке. Я все еще не могу пошевелиться.
– Ладно. Слушай. Не знаю, что, как ты думаешь, я видела, – быстро говорит Эмма.
– И я не могу поверить, что признаю это вслух. Но я сказала «вау», потому что у тебя
потрясающее тело.
Мои мысли замирают.
Мир перестает вращаться.
Она продолжает бормотать.
– Я всегда видела тебя только в широких толстовках. Я не была готова к... – Она
указывает. – Этому.
Я хмурюсь.
– Ты меня оскорбляешь?
– Ты шутишь? Глядя на тебя, я была бы последней идиоткой, чтобы тебя
оскорблять. Ты что, никогда не смотрелся в зеркало?
Я вздрагиваю.
– Перестань.
– Это все равно, что наблюдать, как Кларк Кент превращается в Супермена.
– Эй. – Мои челюсти стиснуты, заставляя мой голос звучать резко. – Перестань.
Она отклоняется назад. Несколько прядей выбились из ее косы и свисают на лицо.
Она нетерпеливо сдувает их.
– Я не смеюсь над тобой, Рев.
Я чувствую себя таким дураком. Я смотрю на смятую толстовку. Не знаю, что
сказать.
«Твое молчание говорит о многом, Сын».
Глаза горят, и мне приходится затаить дыхание. Пальцы впиваются в джинсовую
ткань.
Эмма ерзает, пока не садится со скрещенными ногами.
– Моя очередь.
Это возвращает меня на землю. Мой голос – едва слышный шепот.
– Твоя очередь.
– Я тоже получаю сообщения, – говорит она тихо. – Не от моего отца. От какого-то
придурка в компьютерной игре. Он не угрожает мне, но... они не хорошие.
Я замираю.
– Я его не знаю, – продолжает Эмма мягким и глухим голосом. – И знаю, что это
звучит глупо. Но это привычное дело в онлайн – играх. Кажется, девушки всегда
становятся мишенью. Так что он думает, что может присылать мне сообщения, в которых
говорится о...
Ее голос обрывается. Ночь такая тихая, что я могу слышать шум машин вдалеке.
– О чем? – спрашиваю я.
– Я не могу. – Голос Эммы срывается, и я поднимаю голову.
Ее глаза блестят от слез, но она не плачет.
– Можешь мне сказать, – говорю я осторожно. Я возвращаю ее собственные слова.
– Его сейчас здесь нет.
На мгновение, я сомневаюсь, что она ответит, но затем Эмма достает мобильник из
кармана джинс и проводит пальцами по экрану.
Затем разворачивает его, чтобы показать мне.
«Я могу делать это весь день, крошка. Скажи мне, ты готова отсосать?»
Слова бьют меня, словно кулаком под дых, так что не могу представить, как они
влияют на нее. Любые тревоги о себе тут же растворяются в воздухе.
– Эмма... это от кого-то из игры?
– Есть еще. – Она тянется к экрану и пролистывает. – Это вчерашнее.
«Отсоси.
И это то, что я скажу тебе, когда найду тебя и засуну его тебе в ротовое
отверстие.»
Гнев подавляет мой собственный страх.
– Сколько таких сообщений ты получила?
– Это ничего не значит. Это всего лишь какой-то придурок, у которого слишком
много свободного времени.
– Эмма... это угрозы...
– Вовсе нет. Он меня
