каких-либо эмоций уточнил Всеволод.
«Не то что бы… Просто я не понимаю перерождённых. Перед ними поставлена всего одна цель, так почему они не стремятся к ней?» — пожаловался Касьян, постукивая пальцем по столу рядом с ложкой.
«Это нам кажется, что всё просто: накопи Благодетель да вознесись. Но как бы ты не старался ради неё, Грех может накапливаться сам по себе».
«Да знаю я, просто ты сам говоришь, что без трудностей никуда», — голос Касьяна прозвучал в голове брата весьма грубо.
«Посмотри на себя. Что тебе дало преодоление всех тех трудностей?» — Всеволод не стал обращать внимания на тон Касьяна, хоть и не до конца понимал его чувств.
«Это того не стоило… Я бы предпочёл жить в их мирах…»
«Но ты родился здесь, так что не морочь себе голову тем, на что не в силах повлиять».
«Такое чувство, что я ни на что не могу повлиять», — проявив апатию на лице, промолвил Касьян, уже вертя ложку в руках, напрочь позабыв о столь желанной похлёбке.
«Но ты можешь продолжать бороться».
«Я не понимаю, как ты умудряешься всегда оставаться таким…» — с печалью во взоре Касьян посмотрел в закрытые глаза брата.
«Мне религия не позволяет сдаваться. Может, ты желаешь обсудить это со мной?»
Только услышав про религию от Всеволода, Касьян тут же вспылил, чуть не ударив кулаком по столу, благо вовремя попавшаяся на глаза миска с похлёбкой поумерила пыл парня. Успокоившись, он больше не стал что-либо говорить, вернувшись к наблюдению за уже заканчивающим работать Лукой. Однако Всеволод не считал, что их разговор окончен:
«Хватит нянчиться со всеми. Завтра ты отправишься за пределы города и можешь не возвращаться, пока не добудешь кристалл души или навык ментального типа», — сейчас Всеволод был строг, словно старший брат, не оставляя Касьяну возможности хоть как-то выкрутиться.
На самом деле раньше именно Касьян сидел безвылазно в городе, из-за чего его душа прогрессировала только за счёт собственных способностей парня. Такой расклад не устраивал Всеволода и он напрочь отказался покидать пределы общины. Благо, авторитет брата был достаточно высок в глазах Касьяна, отчего тот не стал особо перечить, согласившись периодически выходить наружу. Правда, всё же и Всеволоду пришлось пойти на некоторые уступки.
«Хорошо, но сперва я попытаюсь очистить от яда максимальное количество еды», — Касьян никак не мог оставлять столь важное дело незавершённым.
«Сам справлюсь», — однако Всеволод имел совершенно иное мнение на данный счёт.
— Я закончил!
Касьян хотел что-то ответить брату, но голос Луки отвлёк его от разговора. Ему это не сильно понравилось, правда, юношу обвинить было не в чем. Для него два брата лишь молча смотрели друг на друга, а из звуков, кроме постукиваний разной интенсивности, он ничего и не слышал. Не став поднимать кипишь на пустом месте, Касьян просто предложил ему поужинать.
— А твой брат есть не будет? — спросил Лука, видя, что на столе было всего две миски.
— Он уже поел.
Не став забивать себе этим голову, Лука сел за стол и крепко вцепился. А вот о чём не думать он не мог, так это то, что Касьян вежливо дожидался, пока он не закончит, чтобы поужинать вместе. Лука хотел пожелать приятного аппетита, но слова не успели покинуть его уст, как раздался громкий хруст, прервавший его.
Подняв голову от миски, он увидел, как Касьян ложку за ложкой запихивает себе похлёбку в рот, быстро пережёвывая и проглатывая мясо вместе с костями. Подавив желание спросить, зачем тот так ест, Лука приступил к ужину, через силу пропихивая в себя еду. Похлёбка состояла из скромного количества нарезанных кубиками овощей и крольчатины, сваренной в пустой воде. Никаких специй не было и подавно, отчего блюдо вышло довольно-таки пресным на его не самый привередливый вкус.
Вытащив кроличью лапку, Лука принялся маленькими кусочками отщипывать мясо с кости. Попутно в его голове всплывали воспоминания о том, чего стоило добыть этот скромный ужин, которого только и хватило на три персоны. Луке даже стало обидно, что голова и внутренности были выброшены. Ещё не привыкшему к такой жизни парню не показалось это странным, хоть сейчас он был готов съесть и их. Благо что братья никогда бы не допустили такой пустой траты.
На глазах Луки проступили слезы, и заметивший это Касьян не мог не похвалить готовку Всеволода:
«Вышло очень вкусно. Вон парень аж расплакался».
Всеволод предполагал, что причина была явно не в этом, но не стал спорить с братом, так как тому подобное будет не интересно. В противном случае Касьян прочитал бы какую-нибудь мысль Луки, не допустив такого просчёта. Наблюдал же он за ним лишь с одной целью, ставшей известной после того, как подросток домучил свою порцию:
— Ты не будешь доедать? — спросил Касьян, указывая на кости в миске.
— Эм, нет.
Подвинув тарелку поближе к Касьяну, Лука отвернулся, чтобы не смотреть на то, с каким рвением тот разгрызает голые кости. Не упустив ни единой крошки, довольный плотным ужином, Касьян сказал:
— Ну всё, пора спать.
На улице уже окончательно стемнело, и только луна слабо освещала узкие улочки, в которых всё равно почти ничего нельзя было разглядеть. Накрепко захлопнув оконные ставни, Касьян закрыл их на щеколды, повторив то же самое и с дверью. Когда он потушил слабый огонёк в светильнике, в доме образовался кромешный мрак, и перемещаться теперь можно было лишь по памяти.
Две кровати стояли в разных углах одной стены, что была напротив входной двери, и оба брата могли сразу же увидеть гостя, как и тот их. Без заминки дойдя до своей лежанки, Касьян скинул с себя одежду, на мгновение вспыхнув золотистым светом. Телекинез, поднявшись бледной дымкой из-под кожи, соскрёб всю грязь с тела парня, накопившуюся за день, после чего тот, чистенький, улёгся в кровать и накрылся тонкой простынёй.
Касьян уже собирался уснуть, но неудобное замечание брата развеяло только начавшие наказывать грёзы:
«Почему ты ничего не рассказал Исидору?»
«Забыл», — безразлично ответил Касьян, создавая как можно больше шума пока переворачивался на другой бок.
«Ты хочешь сам добыть ещё одну фигурку?» — Всеволод некоторое время ждал ответа, но не получив его, продолжил, — «Я своё уже сказал. Можешь делать, что хочешь, но не возвращайся без кристалла или навыка ментального типа».
Прождав ещё пару секунд без какой-либо реакции со стороны Касьяна, Всеволод начал порицать брата за другой проступок:
«Почему ты не отдал ботинки? Они же никому из нас не подойдут».
«Блин, забыл. Передай их
