Нехорошо это всё. Во-первых, она – родная сестрёнка бывшей жены. Во-вторых, боюсь её расстроить, отвергнув. А связываться со второй Ардовой я точно не хочу.
Смотрю на себя в зеркало в ванной, и сильно удивляюсь.
Осознаю, что больше всего меня взбесила Чайкина. Какого хрена она полезла в воспитание моей дочери? Кем себя возомнила? Правильно сделал, что поставил на место.
Приняв душ на скорую руку, выхожу из ванной, злой как чёрт.
Мия уже испарилась. Понимаю это по ускользающему шлейфу приторных духов.
Переодеваюсь у себя в спальной. Надеваю белую футболку и светло-синие джинсы. Иду в комнату к дочери.
Алёнка лежит на кровати, отвернулась к стенке.
Злата ползает на четвереньках по полу, собирает белые лепестки.
Обхожу няню, стараясь не задеть её выпуклые части, присаживаюсь к дочери на кровать. Трогаю осторожно за плечо.
– Стебелёк, что случилось? – бросаю гневный взгляд на Злату. Может, эта ведьма чего сказала.
Девушка упёрлась взглядом в пол, делает вид, что меня нет.
Игноришь, значит? Золотце ты наше. А может ты не той пробы, что прикидываешься?!
– Лепесточек мой, поехали в парк. Покатаемся на пони, на каруселях, на лодке. Поедим сладкой розовой ваты.
Хрупкая фигурка дочери зашевелилась, реагируя на ласковые прикосновения моей руки.
– Папочка, она меня не любит, – малышка повернула ко мне зарёванное лицо.
Похоже, ведьма-то была права, не надо больше позволять дочери играть в Ромашку.
Беру на руки своё чудо.
– Идём, умоемся.
Прохожу мимо няни, кидаю ей поручение:
– Достань из шкафа синие джинсы, белую футболку, белые кроссовки. Едем в парк.
Встала послушно, как марионетка, выполняющая команды, направилась к шкафу-купе.
Молчишь, значит? Обижаешься? А кто просил тебя лезть в мою маленькую семью? Ты всего лишь няня! Чужая нам. Не родная.
Через пять минут, моя умытая козочка скачет в комнату с криками:
– Лошадки! Лошадки!
Злата сидит на кухне, обняв себя за плечи. Смотрит мечтательно в одну точку на стекле.
– Поехали!
Идёт за нами послушно.
– Так и будешь молчать? – поворачиваюсь к молодой женщине, пытаюсь заглянуть ей в глаза.
Но она спряталась, закрылась.
– Ты в парк хочешь?
– Как скажете, – мямлит себе под нос.
Ненавижу, когда бабы сами накосячат, а потом строят из себя обиженных леди. Ты самый чистый и прекрасный человек на свете ощущаешь себя полным *овном.
Ладно, чёрт с ней. Впрочем, он видимо сопровождает каждую из них по жизни.
Падаем в машину. Через пятнадцать минут уже выгружаемся у парка. Чудесный июльский вечер. Народу в парке тьма.
– Сначала покатаемся на пони или на лошадке? – уточняю у дочери.
Кудряшка плетётся за нами, раздражает меня до жути. Будто я её насильно сюда привёл.
– Лошадки, – пищит Алёнка, и хватает Злату за руку. Тащит её к карусели.
Едва ярко-красная карусель появилась из-за пышных зелёных кустов, как девушка вздрогнула и стопорнулась.
– Я не пойду!
– Как это не пойдёшь? Ты должна.
Из огромных карих глаз текут слёзы, и мне становится не по себе.
Ещё один женский трюк, который не люблю. Не знаю, что говорить и делать, когда они давят на жалость.
– Что не так? – беру хрупкую руку девушки в свою.
– Я не могу! Это очень больно.
Наклоняюсь к красивому лицу, убираю кудрявую прядь за ухо.
Меня сносит от тепла и запаха женщины. Но я не должен думать об этом. Шепчу ей:
– Бартер. Ты идёшь с нами, и я даю тебе командовать у себя в доме ровно один день.
– Что?
– Золотце, там лошадки! – Алёнка вырывается из наших рук и бежит вперёд к карусели.
Стою, смотрю, как глаза девушки расширяются в ужасе.
Морщу нос, хмурюсь. Алёнка почти затерялась в огромной людской массе, составляющей очередь на карусель.
Я почти не вижу белокурой головки, только догадываюсь где она. Меня уже трясёт, а эта особа всё стоит, выжидает чего-то.
– Злата, какого ляда! – рычу на неё. – Ты мне так дочь потеряешь. Беги за ней.
– Я не могу. Наташенька…карусель…
– Беги за Алёной! – подталкиваю девушку вперёд. Делает два шага и бежит вперёд к карусели с криком:
– Алёнушка, где ты?
– Мамочка? – наша блондинка выныривает из-за Пузанчика. – Я очередь заняла!
Злата хватает мою дочку и крепко прижимает к себе. Иду к ним, в очередь. Думаю об одном, прав ли я, пытаясь вернуть её к жизни жёсткими методами.
Она такая нежная, милая, сладкая. Может, с ней надо с помощью мягкой силы.
Смотрю на её просветлённое лицо, и понимаю, что прав.
– Иди с ней, – подталкиваю Злату к карусели.
В изумлении смотрит на меня.
– Дочка боится кататься одна, постоишь рядом.
– Хорошо, – лепечет. Трясётся вся, но идёт на подиум с лошадками. Усаживает Алёнку в седло, сама встаёт рядом. Карусель раскручивается. Лошади бегут вперёд. Алёнка визжит от радости.
Перекошенное лицо Златы постепенно сменятся широкой улыбкой.
Смотрю в объектив камеры телефона, снимаю видео. И странная мысль закрадывается в мой мозг…
Глава 18Демид
Странная мысль окружает в кольцо все разумные мысли, вытесняет их к чёртовой матери из моего мозга. Нет моральных сил бороться с самим собой.
Смотрю на карусель, понимаю, что они обе счастливы. И маленькая девочка… и большая. Им нравится быть вместе.
Зачем же разлучать их? Не стоит…
Пытаюсь разобраться в себе. Почему мне так тяжело на душе. Нахожу целых две причины. Жутко ревную малую к мнимой маме… А старшую ревную к младшей. Хочу, чтобы всё внимание было уделено мне одному.
Но это невозможно! Во-первых, между нами сугубо рабочие деловые отношения. Во-вторых, она не в моём вкусе. Я поклялся себе не связываться с красивыми!
Мои девочки идут ко мне, хохочут. Замираю, обуреваемый страстями. Неземная по красоте улыбка Златы накрывает меня с головой.
Аж руки трясутся как у неврастеника.
Маленькая Улыбашка протягивает мне кусок розовой ваты на палке.
– Надо же и обо мне подумали, – удивляюсь вслух.
