хватаю в охапку свою больничную рубашку в том месте, где находится мое сердце, и прерывисто дышу.
Безобразие ситуации похоже на тяжесть на моей груди, но я не позволяю обстоятельствам управлять мной.
Я нажимаю кнопку вызова и подношу телефон к уху. Я удивляюсь, когда он звонит. Я не знаю, почему я думал, что она выключила свой телефон.
Мой пульс учащается с каждым звонком. Как только я думаю, что звонок перейдет на голосовую почту, она берет трубку. — Алло?
Мое сердце колотится о грудную клетку, и часть удушья проходит.
Я столько всего придумал, чтобы сказать ей с тех пор, как проснулся, но теперь, когда она на другом конце провода, а я не знаю, что сказать.
Резко втягивая воздух, я произношу единственные слова, которые чувствую глубоко в своих костях. — Детка… Прости.
— Ты тот, кто сказал никогда не извиняться за то, к чему ты никогда не прикладывал руку, — ее голос апатичный, бесцветный, и я чертовски ненавижу это.
Я ненавижу, что она чувствует себя далеко — как физически, так и эмоционально.
— Но я не смог защитить тебя, и ты винишь меня за это. Я все прекрасно понимаю.
— Ты ничего не понимаешь. Тебя там не было.
— Но сейчас я здесь, и я буду рядом с тобой.
— Ты мне не нужен.
— Но ты мне нужна.
— Это твоя проблема, а не моя.
— В этом сообщении говорил гнев. Я знаю, что тебе не все равно.
— Нет. Я поняла, что нет.
— Ты сказала, что любишь меня, Нао.
— Я думала, что да, но это была пыль в глаза.
— Ты обещала, черт возьми, выйти за меня.
— Ты же не думал, что я это имела в виду, не так ли? Я была измотана и находилась на пределе своих физических возможностей и в то время сказала бы что угодно.
— Детка… Послушай меня…
— Нет, пришло время выслушать меня. Я покончила с тобой, Себастьян.
— Но я еще не закончил с тобой, — рычу я в трубку. — Я никогда не закончу с тобой, ты меня слышишь? Ты можешь сбежать на другой конец земного шара, а я последую за тобой и снова сделаю тебя своей. Я буду преследовать тебя снова и снова, пока ты не поймешь, что не сможешь убежать от меня. Я имел в виду именно это, когда сказал, что ты моя, и я не собираюсь допустить чтобы это закончилось.
— Все кончено, — ее голос понижается, впервые теряя свой апатичный тон, когда она бормочет: — Это факт.
Телефон отключается. Звуковой сигнал, указывающий на окончание разговора, эхом отдается в моем ухе, как бушующая гроза.
Моя рука сжимает устройство, и я смотрю на него, как будто сжав его крепче, я снова вызову ее голос.
Но я знаю, что этого не будет, не тогда, когда последние слова, которые она сказала, эхом отзываются у меня в ушах.
Это факт.
Наоми только что использовала стоп-слово и полностью стерла меня из своего мира, как будто меня, блядь, никогда не существовало.
Глава 14
АКИРА
Дорогая Юки-онна,
Я не знаю, почему я продолжаю писать тебе в этот момент.
Ты не только вычеркнула меня из своей жизни, как будто меня там никогда не было, но еще и отнеслась к нашим отношениям как к несуществующим.
Это то, что ты делаешь с людьми, которых знаешь? Ведешь себя так, как будто они ничего не значат?
Потому что у меня рана в середине моего черного сердца, и из нее вытекают на клавиатуру темные чернила. Я виню тебя за это, между прочим.
Я обвиняю тебя во многих вещах. Все началось с того, что ты ответила мне в тот день. Тебе не следовало этого делать. Не следовало. Не тогда, когда ты ничего не знала о незнакомце, который прислал тебе письмо из-за границы.
Я также виню тебя за то, что ты неукоснительно отвечаешь каждую неделю и заставляешь меня ждать почты, как в старом фильме девяностых с ужасными красками.
Но больше всего я виню тебя в том, как чертовски легко с тобой разговаривать. Знать, что есть кто-то, кто ждет моих черных долбаных писем и открывает их каждую чертову неделю. Что есть человек, который думает обо мне, читает мои слова и считает их достаточно важными, чтобы немедленно ответить.
И все возвращается к первому гребаному разу.
Зачем ты ответила, если собиралась никогда больше так не делать? Зачем вводить меня в заблуждение, если ты и не думала разбираться с этим?
Это твой мерзкий эгоизм, не так ли?
С самого начала ты заботилась только о себе, своих мыслях и своих чертовых проблемах. Я смирился с этим и с твоим характером, но я должен был увидеть в тебе потенциального нарциссиста.
Это должно было быть легко, учитывая, что я, вероятно, сам один из них.
Но нарциссы должны оставаться рядом, знаешь ли. Они должны использовать людей в своих интересах и продолжать рассказывать им скучные байки об их гребаной жизни, чтобы ощутить чувство грандиозного дерьма.
Так какого хрена ты больше этим не занимаешься, Наоми?
И какого хрена я пишу это письмо, которое никогда тебе не отправлю?
Потому что ты сменила свой адрес, и я не смогу найти твой новый.
Думаю, мой экзистенциальный кризис перерастает в нигилистический, а я даже не верю в эту хрень.
Если однажды ты увидишь это, знай, что я никогда, и я имею в виду никогда, не прощу тебя.
Не живи хорошо,
Акира
Глава 15
СЕБАСТЬЯН
Семь лет спустя
— Улыбнись, ублюдок.
Я закатываю глаза, но не могу сдержать улыбки, застегивая наручники. Дэниел делает снимок и усмехается, как идиот на стероидах, демонстрируя свои ямочки на щеках.
Он с довольным выражением лица постукивает по своему телефону. Когда он говорит, именно с его фирменным британским акцентом все девушки сбрасывают перед ним трусики. — Вот это, дружище, я называю тем, что достойно первой полосы новостей. Хотя тебе никогда не украсть мой титул самого горячего холостяка года.
Я смотрю в зеркало и поправляю галстук, пока он кружит вокруг меня, делая снимки и издавая удовлетворенные звуки.
Дэниел примерно моего роста, но он стройнее, и у него такие голубые глаза, что хочется вонзить в них нож, потому что они всегда в поисках неприятностей — как сейчас.
— Ты закончил? — спрашиваю я скучающим тоном, умудряясь по большей части игнорировать его.
Овладение искусством наблюдения за
