Полонский сидит на дереве? Может, у него в кроне одной из сосен секретный домик? Надо спросить Нонну Игоревну, не играла ли она с сыном в лесных эльфов.
«Или в хоббитов, – тут же подсказал неугомонный внутренний голос. – Помнишь, они тоже на соснах сидели? А потом их оттуда орлы сняли. – И тут же придумал новую версию: – Может, Севу прямо с территории глэмпинга унесла гигантская птица?»
– Какая еще птица? Подружка Кортеса? – съязвила я.
«Ну, не птица, так вертолет».
– Вертолет кто-нибудь услышал бы.
«Ну, не вертолет, так воздушный шар. Помнишь, в «Особенностях национальной охоты» мужик улетел на стуле, привязанном к метеозонду? Этот фильм, кстати, где-то поблизости снимали, как раз в Карелии дело было».
Воображение услужливо нарисовало ряд картинок, проиллюстрировав все версии разом: показало мне Севу, который вертикально взмывает на стуле, который привязан к шару, который с лету клюет огромная птица, которая улетает прочь с демоническим хохотом, который слышит лысый, который ждет у озера, в которое с неба падает стул с Севой, который не может выбраться из воды, по которой плывут пузыри и круги…
«Точно! – обрадовался внутренний голос. – Лысый его к стулу и привязал, теперь все сходится!»
– Схожу с ума, – пробормотала я. – Но в этом что-то есть…
Я потрясла головой и встала. Возникшую идею следовало проверить.
Рюкзачок для обещанного похода по ягодным местам я собрала загодя, еще накануне вечером. Скучно мне было, нечем заняться… Теперь я добавила к бутылке воды и пачке крекеров пару банок тушенки из хозяйской кладовки и power bank – подзаряжать телефон было некогда, день уже перевалил на вторую половину. Бродить по лесу в потемках я не планировала.
– Гулять идешь? Денек нынче солнечный. – Нонна Игоревна, увидев меня в походной экипировке, поджала губы.
В доброй женщине явно боролись гостеприимная хозяйка и встревоженная мать. Думаю, она желала иметь рядом человека, на которого можно излить свои волнения и страхи, но мне совсем не хотелось играть эту благородную роль.
– Черники наберу – варенье сварим, – бодро пообещала я и зашагала в сторону озера.
Лысый все так же сидел на мостках, как приклеенный. Веселая компания не очень трезвых людей играла на пляже в волейбол. От установленных за вигвамами мангалов тянуло запахом шашлыка. Я легкой поступью морского котика на марше двинулась по полоске не вспаханного ногами песка вдоль края воды.
Карта в мобильном приложении утверждала, что озеро можно обойти по берегу.
Как водится, карта не врала, но недоговаривала. Сразу за ухоженной территорией глэмпинга узкая полоска берега превратилась в свалку обломков кораблекрушения, и мне то и дело приходилось углубляться в лес, чтобы обойти завалы из камней и палок. В лесу их тоже было полно. Разница заключалась лишь в том, что на берегу деревяшки были гладкие и сваленные в кучу, а в чаще – присыпанные сухой хвоей и коварно торчащие. От мысли о том, что кто-то мог совершить марш-бросок в обход озера в ночной темноте, я отказалась очень скоро.
Блиндаж, обещанный мне Севой, я обнаружила почти случайно: двигалась в низком присяде, собирая чернику, и уперлась в стенку из трех замшелых бревен. Сверху невысокий квадратный сруб был накрыт лоскутом полиэтилена – совсем нового, еще не помутневшего. Я осторожно заглянула в дыру, похожую на лаз в берлогу (внутренний голос с интонациями попугая Кортеса предостерегающе гаркнул: «Ахтунг! Вайлд энималс! Волкинг, медвединг!»), в темноте ничего не увидела и отступила. Высмотрела еле заметную тропку и прошла по ней к берегу – куда менее захламленному, чем в других местах.
Подход к озеру был расчищен, в воду уходила леска самодельной удочки, установленной на рогатину. Неподалеку горел костерок, рядом помещался надувной матрас, на котором в позе рембрандтовской Данаи и почти в ее же наряде – одних трусах – возлежал в золотых лучах Полонский. Ближайшая сосна была красиво украшена развешанными на просушку одеждами. Все вместе смотрелось очень интересно.
– И как улов? – спросила я, подойдя. – Уха получится или будем есть мою тушенку? Вениамин Кондратьевич за полдня ни одного карасика не поймал.
– Инка! – Сева подпрыгнул лежа, как карасик на сковороде. Матрас глухо ухнул, не одобряя такую физкультуру. – Как ты меня нашла?!
Я сняла с ветки и бросила ему штаны, чтобы не беседовать с мужиком в неглиже.
– Пришлось постараться, подумать, раскинуть мозгами.
Сева встал и запрыгал на одной ножке, натягивая штаны, а я села на освободившийся матрас и похлопала по нему:
– Это же тот самый, на котором спит внук Машеньки Петенька, я правильно понимаю?
– Все-то ты знаешь. – Полонский застегнул штаны и взял удочку, проверяя, нет ли чего-то потенциально съедобного на том ее конце, который мок в воде. – М-да. Посрамить Вениамина Кондратьевича не вышло. Что ты говорила про тушенку?
Я открыла свой рюкзачок и одну за другой перебросила ему пару банок. Сева поставил их на горячие угли и тоже сел на Петенькин матрас. Покосился на меня, спросил:
– Кто-то знает, что ты здесь?
– Ты хотел спросить, знает ли кто-то, что ТЫ здесь? – поправила я вопрос. – Нет, ни с кем не делилась своими предположениями. Тебе первому расскажу, хочешь? – Я достала из рюкзака бутылку с водой.
– Давай. – Сева принял воду и приготовился слушать.
– Сначала я совершенно запуталась. Судя по камерам, ты не выходил за территорию, но при этом пропал. Я рассматривала самые разные версии – от банальной ночевки у прекрасной дамы до полета на воздушном шаре…
Сева фыркнул:
– С шаром ты загнула!
– Не скажи, как раз в связи с шаром я вспомнила о надувном матрасе! Он же у вас многофункциональный: хочешь – используй как отдельное спальное место, хочешь – как дополнительный тюфяк. Я повторно наведалась в гостевую номер два, разворошила единственную постель и убедилась, что надувного матраса на кровати нет. И мне стало ясно, что ты его использовал как плавсредство.
– Почему сразу такой вывод? Мало ли, куда мог деться матрас? С чего ты решила, что я уплыл на нем на другой берег?
– С того, что в глэмпинг приехал кое-кто, с кем ты решительно не желал встречаться. Случайно узнал об этом, когда мы вместе гуляли по территории. Я позже сообразила: Кортес захохотал, как гиена, в том самом месте, где ты сначала чихнул, а потом сказался больным, прервал прогулку и вернулся в дом.
– Кортес-то здесь при чем?
– Кортес мне очень помог. Я отметила: он начал употреблять китайские слова, значит, при нем кто-то говорит на этом языке. Кто же? Ты не знаешь китайского, Нонна Игоревна тоже. Но есть какая-то
