Он ожидал, что будет реагировать болезненно, но ничего похожего не происходило. Словно он был всего лишь наблюдатель, а не участник событий. Вот он смотрит на белую стену, где движутся, перемещаются какие-то фигурки; происходящее неминуемо завершится, и он - зритель - увлечен действом, но не вовлечен в него. Ему просто невероятно любопытно, чем это кончится. Как они это обставят?
Стены в кабинете Дэниэла Конгдона, помощника госсекретаря США, были окрашены в белый цвет. Довольно приятно, подумал Скофилд, слушая вполуха монотонное повествование начальника. Лица бесконечной чередой проплывали перед его мысленным взором: вот одно в фокусе, затем другое, которое мгновенно сменяется третьим. Знакомые и забытые, смотрящие в упор, задумчивые, плачущие, смеющиеся, лица уходящих из жизни, умирающих... смерть... маска смерти...
Его жена. Пять часов дня. Унтер-ден-Линден.
Фигурки мужчин, женщин, бегущие, застывшие на месте. Облитые лучами солнца, стоящие в полумраке.
А где был он? Его не было там, среди них.
Он - зритель.
И вдруг все прервалось, он превратился в участника, но все еще не был уверен, что расслышал сказанное. Что сказал этот равнодушный, хорошо владеющий собой человек? Берн? Швейцария?
- Прошу прощения, я не понял...
- Эти деньги будут положены на ваше имя, поступления предполагаются ежегодно.
- В дополнение к моей пенсии вне зависимости от того, какая сумма будет мне назначена?
- Да, мистер Скофилд. Что же касается размеров пенсии, то ваша служебная деятельность оценена по заслугам. Вы получите максимальное пенсионное содержание.
- Как великодушно!
Это и вправду великодушно. Скофилд мгновенно подсчитал в уме: его годовой доход будет составлять пятьдесят тысяч долларов.
- Чистейшей воды расчет. Эти деньги удержат вас от соблазна заработать на издании ваших мемуаров в виде книг и статей, посвященных событиям вашей жизни и работы в качестве сотрудника отдела консульских операций.
- Понятно, - протянул Скофилд. - За последнее время вышло в свет немало этого добра. Марчетти, Снеп и другие... Верно?
- Совершенно верно.
- Вы хотите сказать, что, будь и на их счетах определенные суммы, они не написали бы того, что все-таки написали?
- Побудительные мотивы бывают различны. Но мы не исключаем такую возможность.
- Так исключите! Я знаю этих людей.
- Вы отвергаете предложенные деньги?
- Нет, черт возьми! Я возьму их. Когда я решу писать свои мемуары, то вы будете первый, кто об этом узнает.
- Я не советую вам, мистер Скофилд. Это запрещено. Вас неминуемо приговорят к сроку заключения.
- А если вы проиграете в суде, то могут последовать иные пенитенциарные меры. Предположим, выстрел в голову, например, когда я буду проезжать в машине... Или что-нибудь еще в этом роде.
- Законы справедливы, мистер Скофилд, и я не могу представить себе то, о чем вы говорите.
- Зато я могу, мистер Конгдон. Загляните в мое досье. Я проходил обучение вместе с одним парнем из Гондураса. Я убил его в Мадриде. Он был родом из Индианаполиса, и его звали...
- Меня не интересует прошлое, мистер Скофилд, - резко прервал его Конгдон. - Я хочу лишь, чтобы между нами было полное взаимопонимание.
- Оно есть. Можете не беспокоиться. Я не пойду против безопасности. У меня больной желудок. К тому же я уже не тот храбрец, что прежде.
- Послушайте, Скофилд! - Помощник государственного секретаря откинулся на спинку кресла. Он был доволен. - Я знаю, это прозвучит банально, но наступают времена - для каждого из нас, - когда приходится прощаться с активной деятельностью и оставлять определенные участки работы. Я хочу быть откровенен с вами.
Брэй улыбнулся, но улыбка его была мрачной.
- Мне всегда бывает не по себе, когда я слышу, что кто-то хочет быть со мной откровенным.
- Что?
- Когда кто-то хочет быть откровенным. Как будто откровенность - это последнее, на что ты можешь рассчитывать.
- Но я действительно откровенен с вами.
- И я тоже. Если вы ждете от меня объяснений, то их не будет. Я просто тихо удалюсь.
- Но мы не хотим этого, - возразил Конгдон, подавшись вперед и положив локти на стол.
- То есть?!
- Ни в коем случае не хотим. Человек с вашим опытом просто необходим нам. Всякое еще будет происходить, и мы бы хотели рассчитывать на ваше сотрудничество.
Скофилд минуту изучал собеседника. Затем сказал:
- Но не в штате. И не на оперативной работе.
- Да. Нам необходимо неофициальное сотрудничество. Естественно, что в связи с этим нам хотелось бы знать, где вы проживаете, куда ездите.
- Бьюсь об заклад, вы и так будете это знать. Но в официальных документах не будет моего имени. Я уволен.
- Да. Однако этого пункта не будет в вашем досье. Скофилд застыл на месте. У него было такое ощущение, что он в сфере наблюдения и договаривается об очень существенном обмене.
- Секунду, мистер Конгдон. Если я вас правильно понял, вы хотите отстранить меня от работы, но так, чтобы никто не знал об этом? И несмотря на то, что со мной покончено, вы намереваетесь поддерживать контакты на постоянной основе?
- Ваши знания нам очень нужны. Вам это известно. И я думаю, мы оплачиваем такие услуги.
- Тогда зачем же мне оставаться у вас в картотеке? Агент 0-5, 0-4 и так далее - это для сотрудников.
- Я полагал, вы оцените эту идею. Без официальной ответственности вы тем не менее остаетесь в определенном статусе. Вы все еще часть нас.
- Я бы хотел знать, почему таким образом? Конгдон заставил себя улыбнуться. Он уже испытывал легкое раздражение.
- Но мы действительно не хотим потерять вас.
- Так зачем же увольняете?
Помощник госсекретаря перестал улыбаться.
- Я изложил это так, как я понимаю. Вы можете посоветоваться со своим другом... Пусть вам подтвердит сказанное мной Роберт Уинтроп - ему я сообщил то же самое.
- Уинтроп? О чем вы говорили ему?
- О том, что мне не хотелось бы, чтобы вы находились здесь. Я собираюсь подготовить документы на ваше увольнение. Я слышал все, что вы говорили. Вас записали. Вашу беседу с Чарльзом Энглехартом в Амстердаме. И я хотел бы избавиться от вас.
Брэй тихонько присвистнул:
- Румяный старина Чарли?.. Я должен был предвидеть это.
- Я думаю, вы знали. Я даже решил, что вы составили нам специальное послание, то есть сказанное вами было адресовано именно нам. Как бы там ни было, мы получили его. Нам предстоит многое сделать здесь, и ваш цинизм и ваше упрямство могут только помешать нам.
