Книга Осиновый кол прилагается - Елена Станис

просто вывалил всё содержимое котомки на пол. Кроме комплекта одежды от Грэга Тилли, на пол упала моя расчёска, зеркальце и плесневый хлеб. Причём последний был мной аккуратно упакован в бумагу. Вот теперь, соприкоснувшись с полом плесень лучше просто выкинуть. Испортили лекарство, гады.

Натаниэль Кристан заломил бровь, посмотрел на меня вопросительно:

— Ты это ешь? В Сторнуле люди живут впроголодь, вам не хватает пищи?

— С едой бывает туго, ваше сиятельство, — ответила я, вспомнив тех, к кому мы с учителем приходили, да и нашу ситуацию, когда пришлось продать драгоценности.

— Зачем ты рылся в женском исподнем? — Спросил граф уже более мягко.

— Я хотел найти полотенце, чтобы перевязать рану.

Тут мне помогла прачка, сознавшись, что именно об этом я её и просила:

— Да, ваше сиятельство, он просил материю, но я сказала, что б шёл к управляющему с такими просьбами.

Граф бросил на служанку нечитаемый взгляд, а потом вдруг уставился на мою ляжку. И я со стыдом осознала почему он туда смотрит.

— У тебя кровь, рану надо обработать, — произнёс он. — Разрежь, ткань на штанах, — обратился он к стражнику и тот, вытащив нож шагнул ко мне.

— Нет-нет! — Пискнула я, шарахнувшись к дальней стене. — Штаны мне слишком дороги, и я сам лекарь, сам себе рану и обработаю.

— Ладно, — сдался Натаниэль, сделав знак стражу отступить, — Выдай ему чистую ткань, — бросил он прачке перед тем как выйти.

Страж последовал за графом. А за дверью меня ждали встревоженные Тилли и Брауниг. Я вздохнула.

Совместного принятия пищи больше не предстояло. Позавтракали мы на общей кухне вместе со слугами. «Рану» я предварительно перевязала принесённым прачкой мотком ткани, простынь замыла. Тилли и отец Брауниг деликатно ничего выпытывать не стали.

Поев мы принялись за осмотр замка на предмет наличия чёрных камней. Поскольку вчера за ужином разрешением маркиза Брауниг заручился, никто нам не мешал и «палки в колёса» вставлять не пробовал. На поверку замок оказался ещё более огромным, чем представлялось до этого. Куча пустовавших комнат. В очередной раз пришла к выводу, что нас вполне могли расселить по трём спальням, причём по просторным.

Занятие наше до боли напоминало экскурсию. Для меня оно во многом таковым и было. Побывала в маслобойне, кладовых, ледяном доме для хранения портящихся продуктов, множестве похожих одна на другую, спальнях. Восточное крыло было совсем холодным и неотапливаемым. Может и по этой причине нас втроём загнали в одну комнату: экономили на отоплении, так сказать. Через три часа мне уже затошнило от этой экскурсии. Может если бы мы не обшаривали каждое помещение было бы не так муторно, но отец Брауниг настоял на доскональном осмотре.

— Учитель, отец Брауниг, я прилягу ненадолго? — Взмолилась я.

— Ступай, ступай, — в один голос разрешили они.

Я устало улыбнулась и пошла к себе, если так можно выразиться.

Что ж, как раз и тряпку надо поменять, так что то, что я одна в комнате, весьма кстати. Приведя себя в порядок, оглядела свои вещи, так нещадно выпотрошенные стражником на пол. Хлеб, конечно, выбросили. Я положила расчёску и чудом уцелевшее зеркальце на столик, взяла в руки бархатный кафтан — подарок графа, отряхнула его. Красивый. Вкус у Натаниэля, надо признать, отменный. Я прижала кафтан к лицу, вдыхая сохранившийся аромат. От запаха цитрусовых и лаванды в голове прояснилось. Хорошо теперь есть хоть какой-то приятный запах в этой келье. Я с ногами залезла на кровать, продолжая прижимать источающую благовония одежду к лицу.

За этим занятием меня и застал бывший хозяин кафтана.

— Ты можешь его носить, а не только обнимать, — с прищуром скосился на меня Натаниэль Кристан так некстати показавшийся в дверях.

— Я не… я просто… Запах очень приятный.

Натаниэль решил не развивать эту тему.

— ТОД, моя сестра готова описать… свой сон.

Опять это «ТОД». Неужели из меня получился настолько странный средневековый пацанёнок? И вообще, Натаниэль Кристан, ты всё время появляешься не вовремя. Вздохнув, направилась в комнату Селесты.

До комнаты дочери маркиза меня сопровождал один Жозеп, граф очевидно решил, что подле меня лучше долго не задерживаться.

Первым в комнату Селесты постучался и вошёл сопровождающий меня камер-лакей, а я осталась рядом с манекеном в доспехах. Когда Жозеп исчез в опочивальне, докладывая дочери маркиза о моём приходе, я не удержалась и откинула забрало пустых доспехов. Никакого голубоватого сияния как в играх про ожившие доспехи там не было — пусто. Забрало со скрежетом железа о железо вернулось на место.

Звук вызвал немой укор в многозначительно округлившихся глазах повернувшегося ко мне Жозепа.

— Госпожа вас ожидает, — он деланно вытянул руку внутрь комнаты.

Я прошла внутрь, поклонилась, произнесла несколько слов приветствия. При видя меня серый грейхаунд, шкуркой распластавшийся у ног дочери маркиза, насторожился и привстал.

— Лежать, Гойро! — Скомандовала Селеста.

Так вот значит, как тебя зовут, здоровяк. Борзая тут же вернулась в туже позицию, которую только что поменяла.

— Умеешь рисовать? Где научился? — Поинтересовалась девушка, привстав на подушках.

— С детства имею склонность и увлечение, — ответила я как можно пространнее и ближе к правде. — Мой дед и дядя очень хорошо рисовали, крупицы таланта перепали по-видимому и мне.

— У тебя голос не как у парня и выглядишь ты как-то… Сколько тебе вёсен?

Вёсен. Вообще-то двадцать, но с учётом моего амплуа…

— Шестнадцать, — соврала я.

— А, ну, не переживай, ещё возмужаешь, — воодушевила меня Селеста. — присаживайся, за столом инструменты. Не знаю правда зачем нужно рисовать наваждение. Даже не знаю как его описать. К тому же я мало что помню…

Я подошла к столу и вздохнула, вспоминая такие привычные простые карандаши и ластики. В этом мире меня поджидали угольки, что-то наподобие восковых медков и три хлебных мякиша. Эх, ну почему я не смыслю в производстве таких, казалось, бы простых вещей, обогатилась бы, принесла в Виену научно-техническую революцию… Ну да ладно, обойдусь сегодня подручными средствами. С чего же начать рисовать фоторобот?

— Скажите, госпожа, какое у него было лицо: овальное, круглое, квадратное, треугольником?

— Нет, обычное, как у людей.

Я вздохнула. Это будет не так-то легко.

— А на чьё лицо походило его? Как у меня? — Селеста сразу отрицательно замотала головой. — Как у вашего батюшки или брата? — Селеста задумалась, но снова отрицательно мотнула. — Как у господина Эгберта? — Селеста залилась краской, но тут же опровергла и форму головы возлюбленного.

К счастью мы сошлись на Жозепе и к счастью он был недалеко.

— Жозеп! — Окликнула слугу девушка, тот тут же возник в дверях — должно быть подслушивал всё это время. — Мужчина,