с трудом держу себя в руках. – Слушай, а не ты часом всё это придумываешь, чтобы потом прибежать на помощь и поиграть в благородного рыцаря? Очень похоже, очень.
Влад заметно напрягается, в его глазах загорается странный огонь, а под кожей на скулах ходят желваки. Он приближается ко мне непозволительно близко, заставляя задрать голову до боли в шее, чтобы не разорвать зрительного контакта.
И если ещё десять минут назад, я избегала его взгляда, то сейчас наоборот, продолжаю неотрывно смотреть. Чувствую, что нащупала важные ниточки, слегка дёрнув за которые, смогу приблизиться к разгадке.
– Может, у вас игры такие, у мажоров? Весёлые? – подливаю масла в огонь, окончательно распаляя и без того полыхающее пламя, которым меня срывает с места и впечатывает в стену.
– Замолчи! – приказывает и закрывает горячей ладонью мой рот. Нависает надо мной, словно огромная каменная глыба, заставляя сердце бешено колотиться в отчаянной попытке вырваться из груди.
Смотрю, широко распахнув глаза и совершенно позабыв, как моргать. Сказать, что я в шоке? Нет, я просто в ужасе, в парализующем ступоре от выходки нахального мажора.
– Я ни во что и ни с кем не играю, запомни это, пожалуйста, – цедит нарочито вежливо. Медленно опускает руку, но я ещё некоторое время ощущаю на губах прикосновение его пальцев. И мозг зачем-то фиксирует, что они пахнут мятными конфетами.
Морок наваждения тает, стоит Владу сделать полшага назад, и моя злость вновь кипятит кровь.
– Да ты! Как ты смеешь? Что возомнил о себе? – эмоционально взмахиваю руками и ударяя кулаком в грудь, обтянутую жёлтой футболкой.
На улице достаточно холодно, но Чернышевского это не смущает. Его ветровка расстёгнута нараспашку, словно уже середина весны.
– Я могу помочь тебе решить вопрос с Инной Витальевной, тебе не придётся рассказывать о произошедшем родителям, но ты должна услышать меня, в конце концов, и не лезть на рожон.
– Умный такой, да? – остатки вежливости, растаяли, как снег после пригревшего сегодня в обед солнца. – Говоришь, что ни в чём не виноват и тут же утверждаешь, что я на рожон сама лезу, откуда такие выводы? А?
Молчит. Словно ему язык вырвали. Стоит и смотрит на меня выжидательно. А, поняла. Он такой крутой, что повторять своё предложение не намерен, и поэтому моего ответа ждёт.
– Да пошёл ты! – выплёвываю, обхожу Чернышевского, словно бездушный металлический столб, и покидаю территорию школы.
Не пойду на консультацию по биологии. На сегодня с меня хватит.
Глава 14
Все выходные просидела, как на иголках. Всё ждала, что Инна Витальевна позвонит моим родителям и в красках расскажет, как застукала их единственную дочь в непотребном виде. Она, словно специально, игнорировала меня в конце прошлой недели. Даже когда весь класс оставался для подготовки к встрече выпускников, сделала вид, словно меня не существует.
И такое отношение настораживает.
Мышкина приглашала заглянуть к ней в субботу вечером, но я отказалась. Не хотела лишний раз отпрашиваться и провоцировать поток вопросов со стороны папы. Тем более, он нашёл работу, в этот раз даже по своей основной специальности – продавцом-консультантом в местный магазин бытовой техники устроился.
Понедельник наступил, как это всегда бывает, слишком быстро, но я даже рада. Приду в школу, встречусь с классной руководительницей и сразу пойму, что она решила предпринять по поводу случившегося в спортзале. Терпения уже нет переживать по этому поводу, скорее бы озвучила своё решение, пусть оно даже мне не понравится.
По дороге в школу мне звонит Оля, мамина сестра. Неожиданно, надо признаться.
– Алло, – я очень рада слышать тётю и подругу в одном лице.
– Как дела, Надюш, как новая школа, одноклассники? Ты уже завела себе новых друзей? – с ходу засыпает вопросами, из-за которых вся радость от общения с близким человеком гаснет, как маленькая свечка от резкого порыва ветра.
Рассказать всё Оле? Раньше я многими проблемами делилась именно с ней, но сейчас всё слишком сложно и запутанно. Настолько, что я даже себе не могу до конца объяснить, что происходит.
– Да, подружилась с девочкой, – имею в виду Мышкину. Об остальном предпочитаю промолчать, это совершенно не телефонный разговор.
Сбрасываю вызов, убираю мобильник в карман куртки и останавливаюсь в паре метров от школьной калитки. На улице заметно потеплело за последние дни, снег полностью растаял, а ветер быстро высушил лужицы. И не смотря на то, что всё равно ещё зима, находиться здесь гораздо комфортнее, чем в здании школы, среди токсичных одноклассников и ядовитых змеюк-одноклассниц.
Первым уроком у нас математика, и я очень сильно напрягаюсь, когда в кабинет входит Инна Витальевна. Сухо озвучивает тему урока, на меня, сидящую прямо перед её носом, не смотрит.
– Чернышевский и Скворцова – задержитесь! – объявляет после звонка на перемену.
Набираю в грудь побольше воздуха и шумно выдыхаю – вот она, смерть моя, уже стучится в дверь.
– Ты чего такая? – шепчет Вера, заметив моё состояние. – Бледная, как доска.
Мышкина знает обо всём, ведь я просила её прийти, когда осталась без одежды в раздевалке. Вера тогда задержалась, и встретились мы с ней уже за пределами школы.
– Ну, ты ж слышала, – шепчу, глазами в классную стреляя.
– А… м-да, – поджимает губы. – Подожду тебя за дверью.
Благодарно киваю, потому что очень ценю те робкие попытки поддержать меня, которые предпринимает новоиспечённая подруга.
Класс заметно пустеет. Чернышевский, который обычно сидит за третьей партой, вместе с рюкзаком перемещается вперёд и прислоняется к стоящему в первом ряду столу.
– Ну, что? – Инна Витальевна бросает с вызовом. Складывает руки на груди, обтянутой блузкой цвета лазури. – Давайте решать, что будем с вами делать!
Окидывает нас поочерёдно пронизывающим взглядом. Так смотреть могут только учителя, для полноты картины ей не хватает очков, поверх которых можно метать молнии.
Опускаю взгляд, рассматриваю надпись на парте. Кто-то ручкой нацарапал: «Леваков – козёл!» Любопытно. Могло бы быть, не имей я свои проблемы, которые куда важнее неизвестных мне представителей мелкого рогатого скота.
– Инна Витальевна, – подаёт голос Влад. Он у
