приветливые, вежливые, но кто их сразу разберет. Твоих-то мы уж как облупленных знаем, а от этих чего ждать? Видел, какие у свахи руки ухоженные? — обратилась она уже к мужу. — Наверное ничего тяжелее ложки в руках не держала, — мать со вздохом посмотрела на свои коротко подстриженные ногти без маникюра, — цемент и кирпичи уж точно таскать не доводилось.
— Когда это ты цемент с кирпичами таскала? — встрепенулся отец.
— А дачу строили, забыл, что ли?
— Ну, это когда было!
— Вот и переживаю, Вань, как там нашего Коленьку принимать будут, — переключилась Валентина Федоровна на более благодарного слушателя. — Тебе супчика подлить?
— Хорошо его принимать будут, — прервал причитания матери отец, — насочиняешь себе чего и не было, а потом недели две ходишь — маешься.
Ванька потихоньку подмигнул Насте. Семейное сходство вблизи виделось отчетливее.
— Хорошо, что вы помирились, — мать обвела взглядом влюбленных. — Всю неделю взаперти возле телефона просидела, мы уж волноваться начали.
— Я курсовую писала! — возмутилась сливу информации Настя.
— Писательница, — улыбнулся Иван.
А в открытую форточку с ароматом цветущих вишен рвалась весна!
Последняя пара, разомлевшие от солнца студенты дремали под монотонный «бубнеж» преподавателя. Лизка, незаметно пристроив телефон на коленке, вела бурную переписку со своим принцем. Подглядывать не хорошо, но краем глаза Настя видела сердечки, картинки с цветущим садом, улыбающиеся в тридцать два зуба крутыши-смайлики. «Я тебя „сердечко“„, 'И я тебя 'сердечко“„, 'Скучаю и 'капля росы на листе розы“».
«Как романтично», — вздохнула про себя Настя. Они с Ванькой крутят любовь уже две недели, и ни одного смайлика (даже блюющего). Еще утром прилетело: «Вечером зайду в семь», и все. А в подарок принесет пакет огурцов из дачной теплицы. Мама, конечно, будет рада. Но где нежность, романтика? У них ведь конфетно-букетный период, а не огуречный.
Она, прикрывая телефон ладошкой, выставила в текстовой строке сердечко и вопросительный знак. Пиктограмма полетела по адресу «Любимый». Ответ не заставил себя ждать: сначала прилетело сердечко (Настя довольно улыбнулась), потом пришло три сердечка, потом четыре сердечка и букетик розочек, потом пять сердечек, розочки и плюшевый медвежонок. На шести сердечках и двух ушастых кроликах Настя не выдержала и написала:
— Вань, ты издеваешься?
— Да.
И злой смайлик с рожками.
— А, вы тут с кем-то прикалываетесь, — услышала она голос Лизки над своим ухом, подруга беззастенчиво разглядывала сообщение, — а я уж подумала, что ты парня себе завела.
— Заводят вшей, — отшутилась Настя, она отшвырнула телефон на стол. «Пилим», — еще одно сообщение. «Не буду читать». Но противная рука уже полезла активировать экран. От него. «Чего там еще этот Иван Кевеэнович прислал?» Большим усилием воли Настя удержалась, чтобы не расцеловать телефон: «Конечно „сердечко“, вечером докажу. Надевай майку».
Настя прилетела домой на крыльях. Николай с Юлией в зале шелестели оберточной бумагой, перешептываясь и хихикая.
— Коль, а ты чего не на работе?
Настя с облегчением скинула страшно неудобные, но жутко красивые туфли.
— У меня отгул. А ты что-то рано? — шелест прекратился.
— Как обычно, а что вы там делаете? — сестра заглянула в зал.
Колька с Юлькой как футболисты перед штрафным ударом плечом к плечу сделали стенку, закрывая таинственный предмет. Торчал лишь край зеленой упаковки. В руках у Юли был скотч и ножницы.
— А что это? На день рождения собираетесь? — смущение парочки позабавило.
— Нет.
Односложный ответ Кольки ничего не прояснил.
— А куда? Не скажете? Секреты от сестры, фу, как некрасиво, — Настя состроила обиженное лицо.
— Это на свадьбу подарок, мультиварка, — первой раскололась Юля, сильно краснея.
— У вас свадьба в августе, а вам уже подарки дарят, или это вы сами себе подарок купили? — Настя никак не могла понять причину смущения. «Ну, подарок, ну, на свадьбу. Чего секретничать-то?»
— Это для Мишки с Иркой, — признался, наконец, Николай, — вот заранее решили купить, чтобы в последние дни не бегать, у них в июне уже. Вы на Мишку не обижайтесь, он хотел и вас с Ванькой пригласить, но Ирка сказала — нет. Он с нее пылинки сдувает, сама понимаешь. Не хорошо, конечно, но она до сих пор за тот случай на даче на Ваньку дуется.
У Насти никак не складывалась в голове информация: «Две недели назад Иван ее бросил, и она с горя сразу же замуж за „медвежонка“ подалась или она с двумя сразу крутила? Тому булки, этому плюшки».
— Ты мне, кстати, конфеты проспорила, — прервал ее размышления брат, — но так-как вы с Ваньком пострадавшая сторона, можешь не отдавать. Прощаю.
— А чего они так быстро женятся? — Настя продолжала распутывать клубок.
— Догадайся, известное дело — почему.
— Беременная она, узи на той неделе подтвердило, — вступила в разговор Юля.
— От Вани? — ноги стали подкашиваться.
— Ну, мать, ты вообще от ревности своей скоро с катушек съедешь, — Колька покрутил у виска. — При чем здесь твой Ваня? От Мишки она залетела.
— А разве она не с Ваней встречалась? — голос стал совсем жалобным.
— Насть, ты не переучилась? Ванька как ее отшил тогда на даче, так они друг друга десятой дорогой обходят.
— Отшил? Так это она его отшила, а он ее еще за попу ущипнул, — Настя чувствовала себя полной идиоткой. Она присела на край дивана.
— Ванька ущипнул? Да он даже тебя при всех стесняется приобнять. Где ты этой ерунды нахваталась? Вы из-за этого ссорились? Так не было ничего такого.
— Давай я расскажу, я все видела, — Юля села рядом с Настей, положив ей руку на плечо, — вы тогда на речке поссорились, Ванька перед тобой Дон Жуана изображал, а когда ты пошла Макса с Полиной провожать, он надутый сразу в угол сел. Тут к нему эта Ирка и подкатила, мол, пошли танцевать. Танцевали-танцевали, она встречаться предложила, он ее отшил грубовато с шуточками. Ну, знаешь, он умеет, еще и поддатый был. Она ему за это пощечину и отвесила. Правильно сделала, между прочим. Миша ее утешать побежал, ну и хорошо так утешил: четвертая неделя беременности.
— А булки? — слабо выдохнула Настя.
— Чего булки?
— Эта Ирка булки печет?
— Ты ее маникюр видела? Какие там булки.
— А кто печет? — в голове все кружилось.
— Иришка, Ванькина двоюродная сестра. Ты что не помнишь? Она у него в детстве на всех днях рождения была, пухленькая такая. Кондитером теперь работает. Он что, тебя не угощал?
— Угощал, — Настя тяжело поднялась. — Коль, ты со мной химией летом позанимаешься?
— Зачем тебе химия? — брат беспокойно посмотрел на сестру.
— В Техноложку переведусь на хлебо-булочное, тоже булки буду печь. Какая же сволочь твой дружок.
— Насть, он тебя обидел? — Колька попытался заглянуть ей в глаза. — Да я ему голову оторву!
— Не надо, пусть это брехло с головой ходит, только подальше от меня.
— Насть, да что случилось?
— Универ я бросаю, психолог из меня никудышный, профнепригодна.
С окаменевшим лицом Настя ушла в свою комнату, нет
